Времени холст. Избранное. Евгений Лукин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ может сплюнуть желчную слюну. И загоревал Орлов, что не стало у него вечности – осталось только настоящее, но такое мимолетное и призрачное, как утренняя нежность небесная. И теперь понятно стало Орлову это неодолимое желание остановить мгновение, попридержать его при себе, не отпуская в дальний путь.

      «Да, да, я читал, – печалится Орлов. – Гете. Фауст. Остановись, мгновенье, ты прекрасно! Зорька, стоять, стоять, Зорька!»

      Поребриков и Бордюрчиков пьют. Поребриков пьет чай, а Бордюрчиков – кофе. Поребриков пьет чай черный, байховый, мелколистовой, напоенный жарким индийским солнцем. Покупая напиток, Поребриков усердно трет монеткой упаковку – серебряную фольгу.

      «Вы так до дырки дотрете!» – беспокоится продавщица.

      «Не дотру, – отвечает Поребриков, – настоящий чай дырки не дает».

      «Если будет дырка, – поясняет продавщице Бордюрчиков, – значит, товар поддельный».

      «Мы с подделками дел не имеем, – обижается та, – у нас фольга подлинная».

      «А чай?»

      Бордюрчиков пьет кофе крепкий, темно-золотистой обжарки, пахнущий пряным бразильским зноем, вольным ветром и счастьем. «Я сейчас кофеек бодрячок заварю, – богато сыпет в джезву Бордюрчиков. – Не желаете взбодриться?»

      «Нет уж, увольте, я мировоззрения не меняю», – прихлебывает Поребриков жиденький чай, за которым виднеется весь блистательный Петербург с пригородами.

      Поребриков и Бордюрчиков вирши пишут и поэмы златокрылые. Поребриков пишет из божественного вдохновения, велеречиво, а Бордюрчиков – на заказ, для какой-нибудь рекламной компании, или просто для буйного веселья и застольного пиршества духа. У Поребрикова получается примерно так:

      Застит ночь избяные зарницы,

      Проясняя сердечный мой взор,

      И трепещет душа, яко птица,

      Воскриляясь на светлый простор.

      Бордюрчиков, читая творения поребриковские, добродушно всегда похохатывает, предлагает заменить избяные зарницы лубяными глазницами – все равно, мол, одна пустомыслица получится. Но порой смягчается Бордюрчиков, советует Поребрикову сердечный взор превратить в похмельный: «Вот тогда будет правда художественной жизни, отразится в очах ее маета и глубота».

      Время от времени, по православным праздникам – на Пасху, Троицу или Рождество, безбожный Бордюрчиков преподносит Поребрикову рифмованные куплеты:

      Известно, что является

      Поребриков скупцом:

      На Пасху разговляется

      Он собственным яйцом.

      «Я не скупец, – дует губы Поребриков, – я глубокий эконом».

      «Неужто Адама Смита читаешь?» – удивляется Бордюрчиков.

      «Нет, мне и Евангелия хватает – хлеб насущный даждь нам днесь да избавь от лукавого».

      «От этого, что ли? – дзинькает пальцем Бордюрчиков по пустой стеклотаре с пятипалыми отпечатками сальными. – От этого ты СКАЧАТЬ