За сокровищами реки Тунгуски. Максимилиан Кравков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ уж, увольте, – круто обрезал Букин и, заметив Сережино оживление: – Вообще в этих делах я не советчик!

      Он с достоинством удалился из кабинета.

      Сергей прищурил глаз и закусил губу:

      – Сейчас отправлюсь. А вдруг там что-нибудь действительно ценное? Ведь, понимаете, теперь по частным рукам могли разойтись ошеломляющие вещи!

      – Конечно, идите, – поддержал я, – это просто интересно.

      Сергей смотался в два счета, под мышку портфель, хлопнул дверью – и нет его.

      Как в действии втором, вошел Букин, оскорбленный, с бьющимся под щекою нервом.

      – Я так больше не могу, – заявил он. Даже не мне, а так, в пространство. – Если я, художественный эксперт, приглашен сюда для руководства музейной работой, то я совсем не желаю, чтобы меня связывали с этой вакханалией обирательств и реквизиций. Но я вижу, что меня стихийно в это вовлекают!.. Понимаете – стихийно! Раз все на этом строится, все, то я не могу выпасть из общего участия. А это – нет! Простите! Мне шестьдесят пять лет, и доброго имени своего я терять не хочу!

      – Юрий Васильевич, – попробовал я, – но мы же спасаем важное для науки…

      – Вздор, вы ничего не понимаете! – крикнул он и выбежал из комнаты. Через минуту вернулся и подал мне руку: – Извините, я погорячился! Извините… Пойдемте работать.

      Паркетный блеск холодного и пустого зала, и бьется где-то сердце тишины.

      Мы снимали старый лак с потускневших картин. Большое, потемневшее полотно осторожно трогали тряпкой, смоченной спиртом. Сплывала мертвая тусклость времен, просыпалась неподозреваемая свежесть красок, и захваченный Букин отступал назад и глядел вдохновенно, по-юношески. Словно с него самого стирали брюзгливость и старость и раздраженную неуживчивость. И тихо, в молчании зала, смотревшего многоцветными очами в золотых глазницах-рамах, тихо работали мы вдвоем, а на улице бестолково, шумно, героически и преступно, самоотверженно и корыстно, ткалась паутина новой жизни, рвалась, расползалась и вновь смыкалась невиданными узорами, прекрасная в своей смелости, непонятная в усложненности переплетшихся нитей.

      И оба мы, Букин и я, по-своему были причастны к созданию громадного муравейника, и остро чувствовал я это в те минуты, когда оживали краски на старом и драгоценном полотне.

      – Долго что-то Сережи нет, – заметил я.

      Букин сощурил глаз. Морщинкой еще состарил старый доживающий умный лоб и, глядя в картину, буркнул:

      – Увлекается. Власть своего рода мальчуган получил. Интересно, ведь… реквизировать!

      Мне не хотелось сердить старика улыбкой, я спросил о картине:

      – Как вы думаете, чья же это работа?

      Сережин энтузиазм уже приписал ее кисти Пуссэна, и Букин об этом слышал.

      – Это? – И серьезно и строго, по-профессорски педантично, определил: – Судя по составу красок, по выработке холста, – это, несомненно, старая вещь, копия, может СКАЧАТЬ