Киномания. Теодор Рошак

Чтение книги онлайн.

      Крупный план лица молодого героя. Выражение недоуменной радости и нетерпеливого предвкушения. Наплыв, монтажный стык.

      Я так никогда и не узнал, почему Клер плакала в тот вечер. Вскоре мне стало известно, что делает она это довольно часто и без какой-либо осязаемой причины. Это было частью ее стиля, симптомом какого-то глубокого подземного потока тревоги, пронизывающей ее жизнь и время от времени прорывающейся на поверхность. Как бы то ни было, но мое любопытство по поводу ее тайной печали было забыто почти сразу же, как только мы пришли в ее квартиру. То, что там произошло, не было моим первым сексуальным приключением – но именно такого названия оно заслуживало. Длительность, сила и, главное, – обескураживающее разнообразие ее любовных ласк вернули мне девственность. Меня унес блаженный поток, я принимал все, что мне предлагали, и отдавал все, что от меня требовали. Такой ночки, думал я, у меня больше не будет.

      Утром я, близкий к физическому истощению и эмоциональному срыву, лежал в нелепой позе на кровати Клер – лицом между ее дородных бедер, занятый соответствующим действом, когда вдруг почувствовал, что меня тащат за волосы. Оторвав меня от моих самозабвенных трудов, Клер вопрошающе посмотрела на меня поверх своего обнаженного тела.

      – «Мать»?[48] Ты об этом думаешь?

      Ее соки еще не остыли на моих щеках, а потому мой ответный взгляд был не менее вопрошающим. Потому что мысли мои в тот момент (я надеюсь) меньше всего были обращены к матери.

      – Я хочу сказать, – пояснила Клер, – ты уверен, что видел Пудовкина?

      Даже это не помогло. Может, «пудовкин» – что-то из области секса? Я чуть было не ответил, да, мол, я уже видел пудовкина, но тут понял, что она вернулась к разговору, прерванному некоторое время назад. Во время одной из наших коротких передышек я извиняющимся тоном сказал, что не очень-то жалую немое кино (естественно, между схватками мы говорили о кино). Вернее, говорила Клер, а я слушал.

      – Но это, конечно же, не относится к русскому кино, – возразила она. – Довженко, Эйзенштейн, Пудовкин…

      – Пудовкин? – Я рассеянно зацепился за последнюю фамилию. – Да, к нему у меня претензий нет. Но его фильмы такие медленные, такие тяжелые… – Вообще-то в таком духе я высказывался относительно всех немых фильмов, за исключением комедий.

      И вот часа два спустя Клер вернулась к этому предмету, удерживая мою голову в неустойчивом положении на своем лобке.

      – «Мать», – проинформировала она меня, – единственный фильм Пудовкина, который можно взять на прокат в Штатах. Мы его не показывали в «Классик» уже четыре года. В Музее современного искусства была плохонькая копия «Грозы над Азией», но ее с сорок восьмого года не дают. Где же ты мог видеть Пудовкина?

      – Ээ-э, – сказал я, пытаясь припомнить хоть какой-нибудь русский фильм, – ну вот хотя бы эта картина про царя в прошлом месяце – «Иван Грозный».

СКАЧАТЬ