Так неожиданно и неправильно получить благодарность от цели. Окси опустила пистолет, спросила:
– За что?
– За смерть. – Старик прислонился к стене, прижимая руку к ране, через пальцы текла черная в полумраке кровь. – Я жил только своим трудом и получать навязанные подачки не хочу. Мне нечего терять, кроме свободы. Таким я и умру. Свободным. В отличие от тебя.
Окси глубоко вдохнула, вырываясь из липкой паутины памяти. Крис вел машину молча, подперев голову левой рукой, тогда как правая лениво держала руль. Всем своим видом экстрагент олицетворял скучающее безразличие. Но Окси догадывалась о заключенной под молчаливой кольчугой буре, и не теряла надежды увидеть ее истоки. Хотя бы ради усмирения собственной.
– Неужели ты согласился только ради мести? – спросила она, наконец.
– Месть? – Вериз скривился в скептической усмешке. – Мстят только те, кому заняться больше нечем.
– Но что тогда? Ратуешь за покой мирных жителей? Не верю.
– Может, во мне проснулся гуманист.
– Брось, Крис. Ты – эгоист, каких мало. Живешь только для себя. За словами не следишь. Уверена, ты ни разу не заступился, если кого-то обижали.
– Если обижают, значит, сам виноват. Никто не мешает дать сдачи или не допустить. Почему я должен заступаться?
– Потому что есть люди сильные, а есть слабые. Есть калеки, в конце концов.
– Девочка, все – калеки по-своему. От рождения. Есть три основные движущие силы индивидуума – стремление к знаниям, к борьбе и к общности. За знаниями теперь гоняются только фанатики типа твоего Псионика. Остальным чихать. Бритвы лучше знают, когда лезвие притупилось, рубашки – когда пора в стирку, дисплеи сами просят себя протереть. С борьбой и того проще. Дети в войнушку не играют, потому что не знают, как это. А вот общность осталась. В результате имеем стадо счастливых в своей тупости и беззащитных свиней. Кого защищать? И зачем? Хорошая встряска пойдет на пользу.
– Какой же ты… – Окси не подобрала нужного эпитета и замолчала, насупившись.
Она не понимала, на кого злится больше. На Криса за цинизм или на себя за то, что не сумела возразить.
Подъем дороги кончился, строй деревьев стал реже, и на ровном горизонте показалась линия забора. Пятиметровый бетонный пояс города раз и навсегда решил проблему незаконной миграции. Столь же простой, сколь и грубый способ контроля пробудил в Окси ассоциации с господствующей системой, и аллегория Криса приобрела более четкие контуры. Купола домов, городские оковы, личностные номера-идентификаторы…
– Нельзя так, Крис. – Окси отвернулась от бокового окна, и хотя взгляд был направлен на приближающийся заслон, от нее не ускользнула мелькнувшая на лице экстрагента скептическая ухмылка. – СКАЧАТЬ