Автобиография пугала. Книга, раскрывающая феномен психологической устойчивости. Борис Цирюльник

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ страдание, сродни больше отказу, чем ощущению устойчивости. Избегать любой мысли, чтобы предотвратить возникновение в памяти травмирующих образов, – своего рода защита, впрочем, не способствующая выработке устойчивости. Двенадцать лет спустя после описываемых событий Исмаэль, став блестящим нью-йоркским студентом, смог вернуться в прошлое и позволить ужасным образам все-таки возродиться в памяти. Сегодня Исмаэль может их спокойно осмыслить, дать им политическое и литературное истолкование, поскольку он живет в приемной семье, помогающей ему и защищающей его, а новое общество, новое окружение предлагает ему разносторонне осмыслить былую катастрофу. В случае Исмаэля можно говорить об успешной выработке ощущения психологической устойчивости.

      «Одна из самых больших возможностей, выпадающих нам в жизни, не быть счастливыми в детстве».[42] Автор этой фразы, большая величина в социологии, долгое время не желал ничего слышать о Румынии, своей родной стране, где регулярно преследовали евреев. Как и Исмаэль, этот маленький румын не мог обратиться к своему разорванному на части прошлому и проделать необходимую работу, чтобы обрести уверенность и силы. Именно поэтому копинг-стратегия, быстрое противодействие, не является предпосылкой выработки устойчивости. Мы можем столкнуться с испытанием, хорошо перенести его, а затем позднее, не проделав необходимую работу, внезапно пережить внутреннюю катастрофу. И наоборот, люди нередко страдают и паникуют, оказываясь лицом к лицу с агрессором, а потом, уже находясь в безопасности и справившись с агрессией, стремятся понять, что же все-таки произошло, чтобы предотвратить наступление рецидива и преодолеть страдание.

      Изнасилованные или пережившие попытку убийства дети, испытавшие эмоциональную опустошенность, первое время чувствуют, что их «тело как будто разломано на части, превратилось в пустую оболочку».[43] Однако некоторые «часто используют свою наполненную фантазиями жизнь, чтобы эротизировать травматический опыт, изобрести идеализированные сценарии, которые послужат своеобразной тихой гаванью».[44] Отказ от воспоминаний защищает от страдания, тогда как уход в грезы является нарциссическим реинвестированием, творчески насыщающим наши травмы, «нарциссизацией, необходимой для функционирования „я“».[45]

      Во Вану было семь, когда его отца убили в Дьен-Бьен-Фу во время невероятной победы вьетнамцев над французскими войсками. Через несколько лет во время бомбежки пропала его мать. Во Вана отдали в приют, где все с обожанием говорили только об одном – своих родителях. Сирота чувствовал себя отпрыском героев, и все было прекрасно до момента, когда один из воспитателей стал испытывать к нему сексуальное влечение. В течение нескольких дней интимный мир ребенка стал мрачным и намного более болезненным, и он был вынужден хранить в тайне ночные сексуальные атаки. Во Ван начал сомневаться в реальности собственного тела, СКАЧАТЬ