Судьбы таинственны веленья… Философские категории в публицистике славянофилов. В. Н. Греков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Киреевского, если искать следы этой мифологемы в его публицистике и критике, то окажется, что мотив золотого века – пусть и опосредованно – прослеживается в большинстве его статей. Попробуем понять способы и приемы представления этой мифологемы в его творчестве.

      Так, в первой же своей статье – «Нечто о характере поэзии Пушкина», Киреевский анализирует поэму Пушкина «Цыганы». Он сравнивает повседневную жизнь цыган (как ее изобразил Пушкин) и «внутреннюю музыку их чувствований». Это сравнение приводит критика к осознанию противоречия между мечтой поэта и реальностью. «Мы видим народ кочующий, полудикий, который не знает законов, презирает роскошь и просвещение и любит свободу более всего; но народ сей знаком с чувствами, свойственными самому утонченному общежитию <…> Подумаешь, автор хотел представить золотой век, где люди справедливы, не зная законов; где страсти никогда не выходят из границ должного; где все свободно, но ничто не нарушает общей гармонии, и внутреннее совершенство есть следствие не трудной образованности, но счастливой неиспорченности совершенства народного»[29]. Мысль о золотом веке интересует Киреевского как мысль о возможности природного нравственного совершенства. Может ли народ необразованный, не знакомый с законами, живущий природным инстинктом и чувствами, добиться справедливости, достигнуть нравственного превосходства над народами цивилизованными? Критик не дает прямого ответа на вопрос, поскольку отказывает картине Пушкина в праве называться золотым веком. Тревоги, сомнения, обиды не обошли стороной цыганские шатры. Тогда, замечает Киреевский, «вместо золотого века», Пушкин показал бедный, несчастный, полудикий народ.[30]

      Знакомый уже нам мотив иллюзорности и обманчивости мира мы встречаем в романтической новелле «Опал» (1830 г). Вот заключительные слова Нурредина, героя новеллы: «Суета все блага земли! суета все, что обольщает человека, и чем пленительнее, тем менее истинно, тем более суета! Обман все прекрасное, и чем прекраснее, тем обманчивее; ибо лучшее, что есть в мире, это мечта».[31] В сказке Киреевского мы вновь встречаемся с концепцией роли и предназначения. Художник сталкивает две судьбы, две модели поведения властителя, показывая внешнее крушение и одновременно – духовное преображение героя. Воинственный и грубый сирийский царь Нурредин начал войну против китайского царя Оригеллы и победил. Китайский царь пытается прибегнуть к магии, но дервиш говорит, что враг непобедим, ибо «счастье его заключено внутри его сердца, и крепко создана душа его, и все намерения его должны исполняться, ибо он никогда не желал невозможного, никогда не искал несбыточного, никогда не любил небывалого, а потому и никакое колдовство не может на него действовать». Нурредин неуязвим вследствие своей природной грубости, неспособности прикоснуться к тайнам мира, отсутствия любопытства. Однако дервиш придумал еще одно средство. Он обещает: «Я сорву звезду с неба; я привлеку ее на землю; СКАЧАТЬ