– как истина льётся с голубого холста экрана,
сильное гибнет, сгорая в борьбе, как пламя,
а в щелях слабое плодится, жирея, племя.
1274.1
И видимость борьбы – иллюзия сражений,
как тленные цветы, как древние видения.
1274.2
Пустяк, сделанный главным законом,
– суть вещей, втоптанная в грязь.
головы, беременные глупостью…
мысли вязкие, как мазь.
1275.
Заезжий гость лягает пяткою, а тихоглазая цветёт;
в толпе многоголосой шут стенается и что-то там кричит, орёт.
А в медном зеркале обманчивом звон, отражаясь серебром,
провозглашает царя богом, а может быть, опять, шутом.
1277.
Разламывая скорлупу утра и наливая в лужи щебень,
день выползает из угла – как индюка бордовый гребень.
Он предлагает три пути, но все они говно,
придётся делать – как всегда и лезть опять в окно.
1278.
Он не признавал авторитетов, не верил в чужие слова…
***
На этом пути
его вера закалилась до той степени,
когда уже простая мысль могла менять реальность.
И она стала меняться…
1280.
Чтоб каждый, кто стоял, тупо уставившись,
вдруг почувствовал, как внутри… как внутри все расплавилось.
Чтоб ухмылка глупая, лицо перекосившая, выпрямилась
и как муха, из сиропа не вылезя, сгинула… сгинула и рассыпалась.
1282.1
А с утра теплый душ из ледяной воды.
1282.2
Ближний, казалось, – друг, дальний, казался – враг,
ну а если по существу, все были в дураках.
1283.
А раньше кукловодам было трудно:
попробуй к каждому веревку привяжи,
а нынче все предельно просто
– все в паутине интернета и ТВ.
1284.
Изогнутый в козлиный рог подкрался тихий рок,
он всем сказал, что он пророк, а был на самом деле Бог.
1287.
Мумии правят миром с вершины своих пирамид.
1292.
Требуют свободу вешатели – им её не хватает,
«мало – мало, – говорят, – вешаем, надо бы прибавить».
1294.
…город, где люди много работают, чтоб поесть и дожить до работы.
1298.
Односторонность печальна – нету совсем перспективы,
хочется некой трехмерности в отображении этой картины.
Душные катакомбы достали, надоели линии лабиринтов,
хочется СКАЧАТЬ