Очерки истории Ливонской войны. От Нарвы до Феллина. 1558—1561 гг.. Виталий Пенской

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ опять-таки Русско-шведскую войну 1591–1595 гг. И поскольку боевые действия на море занимали во всех этих конфликтах в целом не самое главное место, то предложенное для них А.И. Филюшкиным название «Балтийские войны»[11] представляется не совсем точно отражающим их подлинную сущность. «Балтийская», «морская» составляющая разгоревшегося во 2-й половине XVI в. в Северо-Восточной Европе конфликта все же уступала по своей значимости «сухопутной», «ливонской» ее компоненте. И потому, на наш взгляд, термин «Война за ливонское наследство» подходит для характеристики этой серии войн как нельзя лучше. Более того, цепочка войн, растянувшаяся на 40 лет (с 1555 по 1595 г.), по существу, стала лишь первым этапом борьбы за это наследство, растянувшейся в итоге на без малого два с половиною столетия (если считать, что итог ее был подведен Третьим разделом Речи Посполитой и окончательным переходом Курляндского герцогства под власть Российской империи в 1795 г.). И при таком раскладе выходит, что собственно Ливонской войной можно смело назвать боевые действия в Ливонии в 1558–1561 гг. В эти четыре года Москва сокрушила Ливонскую конфедерацию и недвусмысленно заявила о своих претензиях на немалую часть ливонского наследства.

      По своему размаху, по количеству вовлеченных в нее сил и средств Ливонская война 1558–1561 гг., третья (после Русско-шведской войны и войны коадъюторов[12]) в ходе Войны за ливонское наследство), отнюдь не впечатляет. Этого не скажешь о ее последствиях, которые повлекли за собой коренное изменение ситуации в СевероВосточной Европе.

      Эти-то последствия (о них будет сказано подробнее впоследствии) вкупе с послезнанием о том, как развивались события после решения Ивана Грозного отправить свои войска вразумить неразумных ливонцев и породили другой историографический «образ» о том, что именно Ливонская война (конечно, в ее прежнем смысле) была главной войной Ивана Васильевича. Но так ли это на самом деле? Для ответа на этот вопрос необходимо сделать довольно далекий экскурс в историю внешней политики Русского государства, начав со времен Ивана III, когда, говоря словами немодного ныне классика, «изумленная Европа, в начале правления Ивана едва знавшая о существовании Московии, стиснутой между татарами и литовцами, была ошеломлена внезапным появлением на ее восточных границах огромной империи, и сам султан Баязид, перед которым Европа трепетала, впервые услышал высокомерную речь московита»[13]. Именно тогда, при Иване III, были завязаны те узелки, которые попытался саблей разрубить его внук. И узелки эти – татарский и литовский (с которым, как оказалось, самым теснейшим образом был связан и ливонский вопрос).

      Сам Иван III, заручившись поддержкой крымского хана Менгли-Гирея I, фактического основателя Крымского ханства, и подчинив своей воле ханство Казанское (не последнюю роль в этом сыграло то обстоятельство, что среди самих татарских «юртов», возникших на месте распавшейся Золотой Орды, не было единства – и Крым, СКАЧАТЬ