Илья Муромец. Святой богатырь. Борис Алмазов

Чтение книги онлайн.

      Чтущие суетных богов

      оставили Милосердного Своего,

      а я гласом хвалы принесу Тебе жертву:

      что обещал – исполню,

      у Господа спасение»…[3]

      – пропели монахи.

      И больной Илья, словно в полубреду, повторил:

      – …Что обещал – исполню. У Господа спасение…

      – А что бы исполнил Господу, Илюшенька, когда бы извел тебя Господь из немощи твоей?

      – Какое Господь заповедовал бы послушание, тем бы и служил.

      – А мечом служил бы Господу нашему?

      – Я человек воистый, приходилось отчину оборонять. И обучен стариками к тому. Служил бы.

      – Обетоваешься ли оставить дом и всех сродников своих ради служения воинского? – спросили старцы.

      – Обетоваюсь!

      – Обетоваешься ли покинуть чад и домочадцев своих ради служения воинского Царю Небесному?

      – Обетоваюсь!

      – Обетоваешься ли отринуть славу мира сего, и гордыню людскую, и всю суету, и красоту тленную мира сего ради Господа и Спаса нашего?

      – Обетоваюсь! Господь – моя сила, и в Нем – спасение мира и народа моего, – ответил Илья, дрожа от странного экстатического напряжения. – Да не отступлю и не постыжусь!

      – Аминь! – выдохнули старцы. И, споро раскрыв котомочку заплечную, достали оттуда корчажку глиняную запечатанную. – А вот, Илюшенька, испей-ко нашего питья, ровно три глотка.

      Они плеснули из корчажки в ковшик. Поднесли к губам больного.

      – Раз, два, три, а более не надо. Запевай за нами «Верую».

      – Верую! – пророкотал Илья. – Во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым… – Голос его стал стихать, и на словах: – Исповедую едино крещение во оставление грехов[4], – он откинул голову и уснул.

      Монахи, надсаживаясь, вынесли его в огород и положили на траву.

      – Отец наш! – кликнули они стоявшему посреди огорода греку, тот словно очнулся от обморока. – Пособи баньку вытопить.

      Пока деловито и быстро топили баню и ждали, когда выйдет из нее, черной, угар и наполнится вся внутренность ровным жаром от раскаленной каменки, монахи стянули с могучего Ильи рубаху и внимательно прощупали-осмотрели его всего.

      Грек видел, как цепкими пальцами старцы перебрали каждый сустав, каждую мышцу огромного, литого тела Ильи.

      – Осклиз, – наконец произнес приговор свой один из старцев, и второй согласился.

      – Осклиз – вот здесь и здесь, – показывая на позвоночник, сказал он. – Тута жилу пережимает, а тута вовсе в бок пошел.

      Не смея подойти и дивясь, как это в тесном городище никто не подходит к старцам и не собирается толпою, будто здесь и людей не стало – ни жен, ни стариков, ни мальчишек, – греческий священник наблюдал, как старцы что-то мазали у Ильи на спине, словно письмена какие-то на позвонках его выводили. А потом, обхватив громадное и мягкое, как тесто, Ильино тело, волоком потащили его назад, СКАЧАТЬ