Но в руках твоих не расческа. Это я глажу тебя по голове и волосок к волоску разбираю твои волосы. Вот ты надеваешь новое платье! И тебе кажется, что ты в нем красива. Но это не твое платье. Это я обнимаю тебя нежно-нежно. Я окружаю тебя всю. Я становлюсь твоей одеждой. Я твой сапожок, твоя босоножка. Я воздух вокруг тебя. Я пылинка на твоей кофточке. Я улыбка на твоих губах. Я все вокруг. Ты берешь меня в руки, и я превращаюсь в карандаш для ресниц, в тушь в губную помаду. И я тянусь к бумаге и пишу на ней: «Я тебя люблю!» Ты начинаешь думать о чем-то, но я превращаюсь в твои мысли и говорю тебе: «Я тебя люблю!» И в ответ летели удивительные письма. «Любимый, родной, милый… Ты самый, самый…» Оба ждали лета. Но ближе к лету все изменилось, и их любовь переехала машина «Скорой помощи». На этой машине увозили с инфарктом в больницу ее отца. Натэлле пришлось вместо матери лечь в инфекционную больницу с крошечной сестренкой. Перед самым отлетом в Душанбе к ней у ма случилось жуткое воспаление легких. Он не мог улететь и должен был остаться. Но и остаться он не мог. Ма, добрая и все понимающая, попросила положить ее в больницу и лететь. Он так и сделал. И снова встреча. Все как будто налаживалось. Ее отец вышел из больницы, сестренка поправилась. Она познакомила его с родителями. Но все было уже не так. Словно на том месте, где была любовь, осталось лишь ее эхо. На третий день она сказала слова, которые разделили их окончательно: «Все прошло». Он хотел сказать удивительные слова, которые для нее приготовил, которые могли вернуть их в то время, когда они были счастливы. Он сентиментально улыбался, но внутри его плакала музыка Антонио Вивальди. И его слезы падали ему на ноги, превращаясь в камни и как будто разбивали ноги в кровь. Он это чувствовал, улыбался и молчал. Он хотел сказать ей: «Я люблю тебя до слез, до боли, до удивления. Я люблю тебя, как богиню!» Но ей не нужны были его слова. И снова расставанье. Он улетал в Москву. Она поехала на аэродром его провожать. «Скажи мне что-нибудь», – попросила она. Он помолчал и тихо сказал: «Когда-нибудь, потом, через много лет ты проснешься оттого, что по твоему лицу будут течь мои слезы». Он уходил к самолету и обернулся. Она вся встрепенулась. Он больше не оборачивался. Ему показалось, что она плачет. По прилете он забрал ма из больницы и стал сам ухаживать за ней. Она постепенно пошла на поправку. Ему хотелось, чтобы Натэлла написала или позвонила. Он сам хотел ей написать или позвонить. И они обменялись письмами и звонками. Но ничего не изменилось. Они расставались. Он страдал. Сердце болело, словно зарезанное. Иногда казалось, что он слышит, как в нем хлюпает кровь. Он писал письма и не отправлял их. «Я тебя люблю!.. Люблю!.. Люблю!! Тысячу раз люблю! И хочу, чтобы ты стала моей. Я хочу излюбить твои губы, тебя всю. Я люблю тебя страстно и нежно. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. И я бы приносил тебе нежнейшие ласки, и я бы лелеял твои губы голубиными поцелуями. Я бы входил в тебя нежно, нежно. И растворялся бы в тебе. И ты бы входила в мою душу. И мы бы целовались губами и душами, и прорастали друг в друга.
СКАЧАТЬ
