Песок. Книга стихов. Андрей Драгунов

Чтение книги онлайн.

      Песенка из репродуктора – какая-то ерунда,

      скрашивает яичницу, чай – на завтрак…

      запах из форточки – тоже, увы, еда,

      что бесполезна утром, но так внезапна,

      то есть – с душой и выдумкой для семьи…

      видимо, в этом смысл семейной жизни…

      видимо, так заботливые муравьи

      и подбираются ближе, гораздо ближе…

      чтобы дослушать утреннюю ерунду —

      из репродуктора… стать на мгновенье старше

      и проглотить назначенную еду —

      из сострадания… Все-таки – лучше каша.

      Кварталы, спрятанные под выбеленным песком —

      ещё при жизни, ещё до того, как память

      стала нашёптывать считалочку и стишок —

      почти невидимыми, потрескавшимися губами —

      не пропадают вовсе… не – с глаз долой —

      время от времени крыши их – под ногами

      вдруг появляются… и память сухой рукой

      их расчищает, чтобы – уже глазами,

      а не наощупь… попробовать разглядеть —

      стать соучастником жизни – другой – вчерашней —

      под обескровленной пылью, где умереть,

      вжавшись в песок – не страшно… Уже – не страшно!

      По черепице – глазами – почти рукой —

      пальцами – стёртыми, то есть – без отпечатков —

      медленно двигаться, будто бы – нет другой —

      глазу картинки… расстроенная сетчатка —

      перебирает узор – сквозь песок и пыль —

      точно сквозь сито процеживает рисунок

      с крошками памяти… камни, песок, полынь…

      и соглядатаи с кучей пастушьих сумок —

      по обнаруженным крышам. Кварталы сна.

      Колокол, вдавленный – ниже – в сырой суглинок,

      где, даже, пыль, из-за сырости, не видна,

      не говоря – следы от чужих ботинок,

      то есть – свидетелей… Только песок и пыль,

      что остаётся сверху пустых кварталов,

      так однозначно втёртых – и в сон, и в быль…

      и, даже, в небыль – под шёлковым покрывалом —

      от соглядатаев – с сумками наперевес…

      Смотришь под ноги и видишь – песок и камни,

      пыль и траву… Кустарник на крышу влез —

      просто кустарник – не вымысел и не память.

      Дверь открывается – сразу густая мгла…

      и безразличие, спрятанное за шторой

      от посетителей, чтобы никто сполна —

      не осознал ненужность свою, с которой

      к нему относятся… но пробую сделать шаг,

      чтобы понять – куда темнота заводит…

      и… безразличие. Глуп человек и наг!.. —

      перед свободой, которая в переходе —

      между входной и комнатой. Коридор —

      длинный, пятнадцать метров – до пониманья,

      то есть – до места, где человек и вор…

      не привлекают особенного вниманья

      и не мешают кому-нибудь – без труда —

      переводить всё сказанное на русский…

      из коридора жареная еда —

      прямо из кухни – в комнату – по-пластунски,

      по-воровски – вползает, как сон и бред —

      глянешь в замочную скважину – видишь шорох,

      светло-коричневый запах от сигарет

      и… безразличие, спрятанное за шторой,

      за старой вешалкой – там, где ещё вчера

      существовала память… Воспоминанье —

      старая куртка – выветренная жара…

      и до беды заученные признанья —

      о безразличии… исхоженный длинный пол,

      старая вешалка и – никого, кому бы

      был интересен означенный коридор…

      вешалка, штора или для обуви тумба.

      Пальцами осторожно по острию ножа,

      чтобы почувствовать – только – какой холодной

      может быть правда… и тот, кто её сказал,

      даже, СКАЧАТЬ