Искусство как язык – языки искусства. Государственная академия художественных наук и эстетическая теория 1920-х годов. Коллектив авторов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ target="_blank" rel="nofollow" href="#n53" type="note">[53] а потому я в своей статье ограничусь рассмотрением ее начального периода. При этом меня будет интересовать семантика того первоначального значения данного понятия, которое не вошло в его последующую историю, а также связанные с этим первоначальным значением возможности научной методологии.

      Итак, обратившись к каноническим изложениям истории структурализма, мы встретим в них консенсуальное мнение, что истоки структуралистского движения, вернее, одного из его наиболее влиятельных течений, лежат в деятельности Пражского лингвистического кружка, в особенности в работах Р. Якобсона. Благодаря последним, понятие «структура» приобретает самое широкое распространение и оказывается вместе с тем терминологической новацией по отношению к каноническому своду основных понятий структурализма, зафиксированных в лекциях Фердинанда де Соссюра (у которого, как известно, это понятие отсутствует).

      Более внимательное наблюдение показывает, что это новое понятие встречается уже в программных тезисах Тынянова и Якобсона «Проблемы изучения литературы и языка» (1928),[54] приходя на смену соссюровскому понятию «система», которая противопоставлена эволюционным изменениям индивидуальной речи. Его можно также встретить и в других работах Тынянова тех лет (например, «О пародии»). О том, при каких обстоятельствах понятие «структура» приобрело распространение в кругу русских формалистов, имеется подробное мемуарное свидетельство В. В. Виноградова, проясняющее источник этой терминологической новации:

      В это время в Москве началось увлечение эстетическими работами профессора Густава Густавовича Шпета, и когда приезжали москвичи в Ленинград, то там они знакомились с этими положениями, но у нас наши молодые сотрудники – тогда все мы были более или менее еще молоды – отнеслись к этому очень отрицательно… и «Эстетические фрагменты» Шпета, и позднее «Внутренняя форма слова» не могли удовлетворить нас тогда, во всяком случае в полной мере; но вот одна идея незаметно и без ссылок на сочинения Густава Густавовича все-таки обнаружилась и в наших работах. Это вот какая идея. Шпет вообще различал понятия системы и структуры. Помню один разговор с ним личный, он говорил о том, что такое вообще система. Это что-то данное в одной плоскости. Система – это рядоположение элементов, находящихся в каких-то соотношениях, а структура представляет собой внутреннее объединение в целое разных оболочек, которые, облекая одна другую, дают возможность проникнуть в глубь, в сущность, и вместе с тем составляют внутреннее единство. Понятие структуры казалось более подходящим при изучении композиции художественного произведения, потому что только таким образом и можно открыть какую-то внутреннюю сущность целого.[55]

      Данное свидетельство, казалось бы, достаточно отчетливо помещает работы Г. Шпета в разряд предыстории структурализма, устанавливая прямую преемственность между его философской терминологией и словоупотреблением формалистов, заимствовавших у него свой ключевой термин СКАЧАТЬ