Музыка. Федор Иванов

Чтение книги онлайн.

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Введение

      Для чего мы живем?

      Все правильно! Для радости!

      Но если честно, то про радость мы сами придумали. Что-то мало кто торопится нас порадовать. Разве что дофаминовая система включается…. И ведет нас в сторону излишеств и порока!

      Да, тело хочет радости. Оно мудрое животное. Оно ничего не собирается выдумывать. Оно знает, что умрет. Да ему, особенно-то, никто ничего не обещает!

      Тело боится боли. У него простая система ценностей. Надо больше, слаще, витаминнее, радостнее!

      Но в нас не одно только тело. Не телом единым жив человек.

      Есть и другая радость: Собранность нахмуренных бровей и крепко сжатых кулаков. Радость преодоления. Счастье трудной победы. Или хотя бы в утешение голос внутренней честности: «Я сделал все, что мог, но обстоятельства оказались сильнее меня!

      Я не был одиночкой. Я ухожу, но за мной теснится молодая веселая поросль, тянет доверчиво ветки к веселому синему небу.

      Что ж, у новых людей будут другие возможности. Они сделают то, что не получилось у меня. Они сумеют! Они справятся!»

      Но это утешение «работает» только для политиков, ученых, изобретателей, оно совершенно неуместно, если мы говорим об искусстве.

      Если бы не было Пушкина, кто бы сумел сделать работу Пушкина вместо Пушкина?!

      А работу Лермонтова, Некрасова, Блока, Есенина, Маяковского?

      Художественное творчество неповторимо и удивительно именно своей интимной связью с личностью творца: в каком-то смысле титаны художеств не попадают под привычное понимание прогресса. Невозможно объяснить их свершения лишь уровнем накопленных» знаний, развитием производственных отношений, востребованностью обществом.

      Я не хочу спорить с великим Белинским: он стремился показать роль литературы в развитии общества, отсюда его интерес к типам, типическому, общему через частное.

      Но это же о другом! Это о методе, о поиске и становлении правдивого, действенного искусства во имя улучшения жизни людей…

      Мне интересен творец. Вернее, не его бытовые привычки, не свойства натуры, не то, что он ест и пьет, не его положение в обществе. Не то, что можно объяснить и истолковать рационально, изучая факты биографии.

      Мне интересно другое: то, что не поддается рациональному толкованию. То, что заставляет творческого человека создавать не «благодаря», а вопреки социальному заказу, «духу» времени, порицанию или одобрению членов семьи, репутации гения, безумца или утомительного бездельника, наглеца, пытающегося продать другим то, что в момент создания было нужно во всей нашей довольно большой Вселенной только одному существу: самому творцу…

      Детство

      Мы ездили с Мамой на Абельмановку: Мама возила меня к учительнице музыки на трамвае.

      Поездка в один конец занимала минут пятнадцать.

      Я не очень торопился на уроки: не получалась у меня игра, я чувствовал, что занимаюсь не своим делом, а такой настрой мыслей резко снижает эффективность занятий. А еще я стеснялся учительницы. Поэтому мне очень нравилась неторопливая поступь трамвая: можно было оттянуть время начала урока!