Повести. 1941–1942 годы. Вячеслав Кондратьев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Как по кладбищу топаем, торчат эти трубы, как надгробия, – и ни огонька. Несем!

      – Знаешь, после сарая мне стало страшновато… – Лапшин засопел трубкой. – А тебе?

      – Если откровенно, тоже не по себе было, – отвечает Коншин.

      На вторую ночь марша свернули они с большака на время, и деревеньки попадаться стали, немцем не тронутые, живые, с дымком из труб, с протоптанными тропками. В одной из них увидели ребята свет в сарае и решили зайти на минуту – искурить в тепле по цигарке. Открыл Коншин дверь и… Огромный полуразрушенный сарай был забит лежащими на полу ранеными. В середине раскаленная докрасна печь. Малиново шел от нее свет и кроваво падал на людей. У печурки – женщина в военной форме, либо врач, либо фельдшер.

      – Чего вам? – подняла она голову.

      – Извините… мы не знали, – смущенно пролепетал Лапшин. – Хотели погреться… покурить…

      – Тут нельзя курить, – устало сказала женщина. – Раненые…

      В углу кто-то застонал, и она пошла к нему. Коншин тихо прикрыл дверь. Руки играли, да так, что долго не мог свернуть самокрутку.

      – Что же это т-а-к-о-е? – зазаикался Илья. – Раненые – и-и-и в с-а-р-а-е, н-а п-о-л-у… Леша, как же это так?

      Коншин выдавил улыбку. Недоумение Ильи было трогательно и жалко. Он похлопал его по плечу:

      – Ничего, Илюша… Запоминай. Потом опишешь.

      В тридцать девятом забрали Лапшина с первого курса Литературного. Да и всех ребят забрали в тот год из институтов, кто годен был к армейской службе. Остались девушки без ребят.

      И у Коншина после этого сарая с ранеными зависла в сердце тяжесть и долго не отпускала. Неотвязно мучила мысль, что, может, и им вот так же придется валяться где-то…

      Общий ход военных действий в первом периоде Великой Отечественной войны. 22 июня 1941 г. – 18 ноября 1942 г.

      Оборона Москвы. Пулеметчик на огневом рубеже

      Бойцы занимают населенный пункт в Подмосковье

      Как началась война, предчувствия ворвались в души тех, для кого она должна стать судьбой… Еще на Дальнем Востоке Коншину представлялись зимние дороги, заснеженные поля с черными кольями проволочных заграждений, какие-то деревни впереди, на которые они и должны наступать… А за год до войны, на больших маневрах, он как-то ясно почувствовал: впереди война, и написал «пророческие», как оказалось, стихи: «Может быть, впереди узкой щелью окоп, и сведенные в судороге губы, и холодный, как лед, обжигающий пот, и безмолвные серые трупы…»

      Когда проезжали Москву, удалось Коншину позвонить матери по телефону. Чтобы ободрить ее, да и себя тоже, сказал он уверенно: «Я вернусь, мама… Обязательно вернусь…»

      Сминулся Коншин со смертью через несколько часов на одном из полустанков. Лежал он на верхних нарах, покуривая, как вдруг что-то оглушительно грохнуло над головой, мигом его сдуло с нар вниз – стоит, оглядывается, не понимая, что же это такое, – а потом глянул и видит: раскачивается его автомат, что висел над головой, ложа разбитая, а на СКАЧАТЬ