Обыкновенная история. Обломов. Обрыв (С иллюстрациями). Иван Гончаров

Чтение книги онлайн.

      – Тебе! да лучше сожгу, чем тебе подарю! – и он спрятал карты в карман.

      – Да мне-то отдай, дурачина! – сказала Аграфена.

      – Нет, Аграфена Ивановна, что хотите делайте, а не отдам; вы с ним станете играть. Прощайте!

      Он, не оглянувшись, махнул рукой и лениво пошёл вслед за повозкой, которую бы, кажется, вместе с Александром, ямщиком и лошадьми мог унести на своих плечах.

      – Проклятый! – говорила Аграфена, глядя ему вслед и утирая концом платка капавшие слёзы.

      У рощи остановились. Пока Анна Павловна рыдала и прощалась с сыном, Антон Иваныч потрепал одну лошадь по шее, потом взял её за ноздри и потряс в обе стороны, чем та, казалось, вовсе была недовольна, потому что оскалила зубы и тотчас же фыркнула.

      – Подтяни подпругу у коренной-то, – сказал он ямщику, – вишь, седёлка-то на боку!

      Ямщик посмотрел на седёлку и, увидев, что она на своём месте, не тронулся с козел, а только кнутом поправил немного шлею.

      – Ну, пора, бог с вами! – говорил Антон Иваныч, – полно, Анна Павловна, вам мучить-то себя! А вы садитесь, Александр Федорыч; вам надо засветло добраться до Шишкова. Прощайте, прощайте, дай бог вам счастья, чинов, крестов, всего доброго и хорошего, всякого добра и имущества!!! Ну, с богом, трогай лошадей, да смотри там косогором-то легче поезжай! – прибавил он, обращаясь к ямщику.

      Александр сел, весь расплаканный, в повозку, а Евсей подошёл к барыне, поклонился ей в ноги и поцеловал у ней руку. Она дала ему пятирублёвую ассигнацию.

      – Смотри же, Евсей, помни: будешь хорошо служить, женю на Аграфене, а не то…

      Она не могла говорить дальше. Евсей взобрался на козлы. Ямщик, наскучивший долгим ожиданием, как будто ожил; он прижал шапку, поправился на месте и поднял вожжи; лошади тронулись сначала лёгкой рысью. Он хлестнул пристяжных разом одну за другой, они скакнули, вытянулись, и тройка ринулась по дороге в лес. Толпа провожавших осталась в облаке пыли безмолвна и неподвижна, пока повозка не скрылась совсем из глаз. Антон Иваныч опомнился первый.

      – Ну, теперь по домам! – сказал он.

      Александр смотрел, пока можно было, из повозки назад, потом упал на подушки лицом вниз.

      – Не оставьте вы меня, горемычную, Антон Иваныч! – оказала Анна Павловна, – отобедайте здесь!

      – Хорошо, матушка, я готов: пожалуй, и отужинаю.

      – Да вы бы уж и ночевали.

      – Как же: завтра похороны!

      – Ах, да! Ну, я вас не неволю. Кланяйтесь Федосье Петровне от меня, – скажите, что я душевно огорчена её печалью и сама бы навестила, да вот бог, дескать, и мне послал горе – сына проводила.

      – Скажу-с, скажу, не забуду.

      – Голубчик ты мой, Сашенька! – шептала она, оглядываясь, – и нет уж его, скрылся из глаз!

      Адуева просидела целый день молча, не обедала и не ужинала. Зато говорил, обедал и ужинал Антон Иваныч.

      – Где-то он теперь, мой голубчик? – скажет только она иногда.

      – Уж теперь СКАЧАТЬ