у него и свой придворный шут по имени Гундлинг, однако этот шут отличался от остроумных шутов при других дворах, он скорее напоминал мальчика для битья из «Принца и нищего» Марка Твена. Специально для него король придумал особый мундир, а также снабдил его огромным деревянным камергерским ключом. Этот мундир был увешан орденами с изображениями быков, ослов и обезьян. Вот что доставляло удовольствие королю: однажды королевская компания положила в постель к несчастному шуту медведя и закрыла обоих в комнате, откуда всю ночь доносились рычание и душераздирающие крики Гундлинга. (Очевидно, что А. С. Пушкин при написании «Дубровского» использовал этот сюжет из настоящей хроники прусского двора.) Как-то зимой в Вустерхаузене Фридрих Вильгельм I велел вытащить шута на один из трех мостиков надо рвом и спускать его через перила на канате, пока тот не пробил телом лед и не ушел по шею в воду. Король чуть не падал со смеху, велел изобразить эту сцену на картинах и затем развесить их во дворцах Берлина и Потсдама. Коллегой шута был некто Давид Фасман, получивший от короля звание профессора. Гундлинг же был пожалован баронским титулом. И они забавляли короля тем, что напивались до полусмерти, начинали лупить друг дружку, а потом более сильный профессор сдирал с барона штаны и ставил горячую сковородку ему на задницу. За эти выдающиеся заслуги 18 марта 1711 года Прусская академия наук избрала Гундлинга своим действительным членом. А 5 марта 1718 года король назначил Гундлинга на пост президента Академии наук, сделав его, таким образом, преемником великого Лейбница (легко можно представить себе, в какой цирк превратилась тогда эта «академия»). Когда же шут Гундлинг скончался, то Фридрих Вильгельм I похоронил беднягу возле церкви в деревне Борнштедт близ Потсдама в винной бочке! Эти похороны также стали очередной потехой для короля: в его присутствии надгробную речь над могилой Гундлинга произнес «профессор» Фасман:
«Здесь закопана свинья с головою человека.
В юности он был мудрец, в старости – безумец.
По утрам всех веселил, к вечеру с ума сходил.
Вакх у бочки сам не свой:
«Здравствуй, Гундлинг дорогой!»
Самый знаменитый его афоризм звучит так: «Крупица природного ума весит больше центнера университетской премудрости!» Сразу после коронации Фридрих Вильгельм I разогнал великолепную капеллу своего покойного отца, оставив лишь капельмейстера Пепуша, который быстро сообразил, что может остаться без заработка, и собрал из полковых музыкантов новый, войсковой оркестр, исполнявший бравурные марши. Такая музыка была королю по нраву, он оставил Пепуша при дворе. Фридрих Вильгельм I обычно по вечерам любил сидеть в компании нескольких своих генералов при зажжённых фонарях во дворе, курил табак, безудержно пил пиво, ругал профессоров и «чернильные души», проклятых французов и провозглашал здравицы в честь «Германской империи германской нации». На одном таком «табачном коллегиуме» Фридрих Вильгельм I заявил:
СКАЧАТЬ
