Неделя на Манхэттене. Мария Арбатова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ орешков, сыра и чипсов. Но бóльшую часть интеллектуалов интересовал алкоголь, а некоторые и вовсе пришли только за ним. И не только русские. Несмотря на традиционный образ Ивана с бутылкой водки и Джона со стаканом виски, водка в США популярнее виски; за ней идёт ром, потом ликеры и только потом виски. Средний американец потребляет в год 8,6 литра спирта, в Нью-Гемпшире на него приходится аж 17,79 литра спирта в год, а трезвее всех мормоны штата Юта.

      У фуршетных столов клубились знакомые литературные эмигранты, выглядящие даже ещё хуже, чем их коллеги, прожившие эти годы с рюмкой в нижнем буфете ЦДЛ. И чтобы уберечься от текстов «вы там в Рашке все скоро сдохнете», я завела беседу с дамой – организаторшей мероприятия. Она занималась ярмаркой с американской стороны и без энтузиазма отзывалась о перспективах русской литературы в Америке.

      Мол, некоммерческие издания не имеют такой востребованности, как в России, а сильны только социальные проекты. Например, книги, стимулирующие малолетних чёрных матерей-одиночек учиться читать. Кивнула на стол, где продавались, а точнее, вовсе не продавались сборники наших писателей, переведённых на английский. Сказала, что даже собравшиеся на русские чтения их не покупают, а приходят ради выпивки. Что говорить про остальных?

      Я хотела было огорчиться вместе с ней, но увидела приятелей из эпохи лихих девяностых – талантливых супругов-литераторов Людмилу Вязмитинову и Андрея Цуканова. Людмила, поэтесса и литературный критик, когда-то на общественных началах редактировала мою первую книгу пьес; а Андрей переводил книгу о натуральном питании моего английского брата Питера Дедмана.

      Оказалось, они временно застряли здесь в деревушке на берегу океана, по семейным обстоятельствам по имени «внуки». И, конечно, мы завалились в общепит на 5-й Авеню с ужасной едой и проболтали до темноты. В основном обсуждали страшные, весёлые, голодные и безбашенные девяностые, распахнувшие перед нашим литературным поколением множество дверей.

      Многие нашли свою дверь, некоторые порвались пополам между несколькими, кто-то обнаружил за дверью пропасть и шагнул туда, а есть и те, кто до сих пор бегает и дёргает дверные ручки. Важно, что большинство осталось «при литературе», хотя это было одним из самых неприбыльных жизненных сценариев. Ведь если для западного интеллектуала нормальна фраза: «Я перестал писать – это не монетизируется!», то в России её произносят только авторы макулатуры, потому что «поэт в России больше, чем поэт».

      Людмиле и Андрею надо было успеть на электричку, и мы пошли провожать их на Пенсильванский вокзал. С этого вокзала поезда шли в городишко, куда мою двоюродную питерскую сестрицу Наташу выманила дочка Оксана, американский зять Гил и троё их хорошеньких ребятишек, знакомых нам только по экрану компьютера. К сожалению, навестить их не хватило времени.

      Но когда, вернувшись в Москву, я хаяла в письме архитектуру Нью-Йорка, Наташа ответила: «Этот город не показатель американской СКАЧАТЬ