Что делать?. Николай Чернышевский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ хлеба. Без этого расчета я не поступил бы в Академию и не оставался бы в ней.

      – Но ведь вы любили учиться в гимназии, ведь вы полюбили потом медицинские науки?

      – Да. Это украшение; оно и полезно для успеха дела; но дело обыкновенно бывает и без этого украшения, а без расчета не бывает. Любовь к науке была только результатом, возникавшим из дела, а не причиною его, причина была одна – выгода.

      – Положим, вы правы, – да, вы правы. Все поступки, которые я могу разобрать, объясняются выгодою. Но ведь эта теория холодна.

      – Теория должна быть сама по себе холодна. Ум должен судить о вещах холодно.

      – Но она беспощадна.

      – К фантазиям, которые пусты и вредны.

      – Но она прозаична.

      – Для науки не годится стихотворная форма.

      – Итак, эта теория, которой я не могу не допустить, обрекает людей на жизнь холодную, безжалостную, прозаичную?..

      – Нет, Вера Павловна: эта теория холодна, но учит человека добывать тепло. Спичка холодна, стена коробочки, о которую трется она, – холодна, дрова – холодны, но от них огонь, который готовит теплую пищу человеку и греет его самого. Эта теория безжалостна, но, следуя ей, люди не будут жалким предметом праздного сострадания. Ланцет не должен гнуться – иначе надобно будет жалеть о пациенте, которому не будет легче от нашего сожаления. Эта теория прозаична, но она раскрывает истинные мотивы жизни, а поэзия в правде жизни. Почему Шекспир величайший поэт? Потому, что в нем больше правды жизни, меньше обольщения, чем у других поэтов.

      – Так буду и я беспощадна, Дмитрий Сергеич, – сказала Верочка, улыбаясь: – вы не обольщайтесь мыслью, что имели во мне упорную противницу вашей теории расчета выгод и приобрели ей новую последовательницу. Я сама давно думала в том роде, как прочла в вашей книге и услышала от вас. Но я думала, что это мои личные мысли, что умные и ученые люди думают иначе, оттого и было колебанье. Все, что читаешь, бывало, – все написано в противоположном духе, наполнено порицаниями, сарказмами против того, что замечаешь в себе и других. Природа, жизнь, рассудок ведут в одну сторону, книги тянут в другую, говорят: это дурно, низко. Знаете. мне самой были отчасти смешны те возражения, которые я вам делала!

      – Да, они смешны, Вера Павловна.

      – Однако, – сказала она, смеясь: – мы делаем друг другу удивительные комплименты. Я вам: вы, Дмитрий Сергеич, пожалуйста, не слишком-то поднимайте нос; вы мне: вы смешны с вашими сомнениями, Вера Павловна!

      – Что ж, – сказал он, тоже улыбнувшись, – нам нет расчета любезничать, потому мы любезничаем.

      – Хорошо, Дмитрий Сергеич; люди – эгоисты, так ведь? Вот вы говорили о себе, – и я хочу поговорить о себе.

      – Так и следует; каждый думает всего больше о себе.

      – Хорошо. Посмотрим, не поймаю ли я вас на вопросах о себе.

      – Посмотрим.

      – У меня есть богатый жених. Он мне не нравится. Должна ли я принять СКАЧАТЬ