Жанр, который мы потеряли. Очерк истории отечественной научно-популярной литературы. Андрей Ваганов

Чтение книги онлайн.

      Итак, наука как максимум – «божество», как минимум – «элитарна». Все верно, кажется. И тем не менее…

      В середине восьмидесятых годов прошлого века каждая двадцатая книга, издававшаяся в Советском Союзе, проходила по жанру научно-популярных. Тираж журнала «Наука и жизнь» превышал три миллиона экземпляров. Мало того, даже узбекский «клон» этого ежемесячника – «Фан ва турмаш» – выходил тиражом в полмиллиона экземпляров![1]

      Как будто специально по этому случаю последний из великих древнеримских историков Тацит отчеканил: «Omne ignotum pro magnifico est» («Все неизвестное представляется величественным»). А спустя два тысячелетия Джон Хорган, обозреватель научно-популярного журнала «Scientific American», не без иронии тонко подметил: «Каждый писатель и журналист, пишущий о науке, время от времени сталкивается с людьми, которые искренне не хотят внимания от средств массовой информации, желая, чтобы их оставили в покое и не мешали выполнять свою работу. Ученые часто не понимают, что подобная черта делает их еще более соблазнительными».[2]

      Итак, мы будем говорить об истории и перспективах популяризации науки. В основном в России. Но не только. О приключениях и злоключениях, о мутациях и «перекоммутациях», о сплетениях и переплетениях научно-популярного жанра в литературе.

      Что такое научно-популярная литература – знают все; дать четкое, всех устраивающее, а главное, «работающее» определение этого жанра не может никто.

      Жанровые «разборки» одни из самых опасных. Опасных в смысле вполне реальной возможности сгинуть безвозвратно в этой клокочущей информационной бездне. Судите сами.

      «Оказалось, что даже на такой простой вопрос, как “что такое жанр?”, затруднительно найти однозначный ответ, – дает сжатое представление состояния проблемы известный лингвист и литературовед Валентина Полухина. – Общеизвестно, что в ХХ веке идет активная дезинтеграция, декомпозиция, деформация всех жанров. Жанры на наших глазах теряют свое жанровое содержание, а их грани размываются. А между тем до недавнего времени, по словам Нортропа Фрая, “критическая теория жанров легко обнаруживается на том же месте, где ее оставил Аристотель”. ‹…› Методика поиска универсалий, да, по-видимому, и само состояние современной литературы заставили французских теоретиков отказаться от греко-римской триады (эпос, драма, лирика). ‹…› Любой жанр, по Тодорову, представляет собой трансформацию других жанров средствами инверсии, смешения, комбинации, любой жанр может стать моделью для трансформации. Если для Тодорова жанр не что иное, как кодификация дискурса, то для Женетта – это слияние культурных и социологических факторов ‹…›. Оба подчеркивают онтологическую преемственность жанров, обеспечивающую их постоянство».[3]

      Другой отечественный литературовед, Иван Кузьмичев, солидарен со своей коллегой: «…жанровая теория и критика в ее нынешнем состоянии на многие кардинальные вопросы дает прямо противоположные ответы, и читателю самому придется решать, где находится истина… Многочисленные попытки теоретиков Запада создать жанровую систематику, по словам польского профессора Стефании Скварчинской, “образуют картину интегрального хаоса в этой области”».[4]

      «Типология – это та область лингвистики текста, в которой на сегодняшний день не существует однозначной общепринятой точки зрения на основания выделения отдельных типов/ классов текста, т. е. отнесения текстов к тому или иному таксономическому разряду», – подчеркивает доктор филологических наук Валерия Чернявская.[5]

      Мало того, существует даже точка зрения, что «жанры как таковые сошли со сцены современной литературы, а вместе с тем стала ненужной, излишней и жанровая систематика».[6]

      Литературные справочники стараются избежать вовлечения в эти драматические коллизии. Их определения насколько безукоризненны, настолько же и бессодержательны: «Жанр (от фр. genre – род, вид) – это устойчивая разновидность одного из литературных родов – эпоса, лирики, драмы, – исторически повторяющийся тип единства художественного содержания и формы».[7]

      Этот дайджест, напоминающий местами мартиролог, можно было бы продолжать довольно долго. Специальная литература по жанровой идентичности и систематике текстов, повторяю, практически неисчерпаема. Но даже на этом фоне попытки определить жанры (виды, внутривидовые формы) так называемой научно-популярной литературы напоминают охоту за приведениями.

      «Жанры научно-популярной литературы пока еще недостаточно изучены и неполно описаны», – подчеркивает известная украинская исследовательница Г.Н. Шведова-Водка.[8] И тут же пытается залатать эту «брешь»(см. табл. 1.1).

      За основу этой классификации взят функционально-стилистический метод: СКАЧАТЬ