волосы красные, круги под глазами в пол-лица, серьги где только можно, в носу, в губе, в брови… во сне если такое приснится, навсегда сна лишишься, а тут наяву. «Аи чуни?» – спрашиваю. Боря бордовым стал. Девчонку за локоть схватил, за дверь выставляет. Иди в свою комнату, кричит. А она ему: «Я не в тюрьме, хочу уйти – и уйду. Ты мне никто, чтобы командовать!» А он ей, я чуть в обморок не упала: «Я твой отец!» Что? Я даже очки взяла, чтобы лучше ее рассмотреть. О-ё, похожа на него – как две капли воды. А потом ему еще столько грубых слов было сказано с ее стороны. «Ты, – говорит, – убийца. Если бы ты вовремя помог, мама жила бы». А он ей: «Я не знал, что она болела, что ей помощь нужна». Она разрыдалась и выбежала, а Игнат, который до этого сидел в телефоне, за ней кинулся. Тут Боря его и заметил. Я ему все рассказала, и он мне все рассказал: что по глупости с русской бабой на стороне погулял, а у нее, оказывается, дочь от него родилась. Просил никому не рассказывать. Ни один сын на него так не похож, как эта девчонка. И характер его – взрывной. По душам поговорили. Поплакался он мне. Ну, думаю, пора нам с Игнатом уходить, а его все нет и нет. О чем они там так долго кумекают, пойду, говорю, потороплю. Идем мы с Борей к ней в комнату, а они сидят спокойно, как ни в чем не бывало, и в какую-то компьютерную игру стреляют. Игнат, говорю, мы опаздываем. Никуда мы не пойдем, говорит. Остались, значит, у них обедать. Что потом было, я не знаю, только Игнат как в воду канул. Слухи шли, что он сильно поднялся. А через год приходит ко мне, просит, чтобы я для него Бориса дочь засватала. Я ушам своим не поверила. Где Борух Пинхасов – а где он? Звоню Боре, говорю, хочет один парень посвататься к твоей дочке. А он даже не удивился! Приходите, говорит, с Игнатом на шаббат, Анечка сама халу испечет. Тут, как говорится, у Всевышнего свое на уме. Чижой одоми дорд доге, жун одоми унжо де, что у человека болит – там его и душа. У них душа в одном месте. Это все судьба. Кажется, начинается. Стань прямо и улыбайся, тебя потом на видео рассматривать будут!
4
Я ей говорю, тёть Хачой, не надо со мной как с вещью. Я человек! Я хочу институт закончить, профессионалом стать, а она ухмыляется и такая, как будто по-доброму, но я-то знаю, что она только притворяется: «Вай, доченька, – говорит, – ты человек, но тебя Всевышний создал женщиной. А для женщины что главное? Не институты-шминституты кончать, а быть женой своему мужу». Я так и знала, что она это скажет! С Семочкой почему, спрашивает, все пошло наперекосяк? А потому, говорит, что жена стала перетягивать одеяло на себя. Я спрашиваю, с каким таким Семочкой, а она только глаза закатила. Неужели тот самый, о котором все газеты писали после того, что он сделал с Ясмин? Я ее обожаю!
– Это вы его с Ясмин познакомили?
– А кто же? Когда Сема ее засватал, ей и семнадцати не было. Откормил, отполировал, известную певицу из нее сделал. Из грязи в князи, как говорится. Дурак! Жена должна на мужа как на солнце глядеть, глаза зажмуривать, взгляд отводить, не перечить, не болтать. А она на одно его слово три своих вставляла. Слухи ходят,
СКАЧАТЬ
