За полвека. Воспоминания. Петр Боборыкин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ несколько сезонов. Не один год на задней странице обертки сочинений Белинского стояло неизменно: "Печатается: Руководство к животно-физиологической химии. Петра Боборыкина".

      Но на деле рукопись "и не думала" печататься, и уже конечно не автор ее был виновник такого обмана публики. Зачем так поступал Кетчер – не знаю; но что я прекрасно знаю и помню – это то, что он затягивал печатание сначала потому, что потребовались рисунки по химико-микроскопическому анализу крови и других животных жидкостей, образцы которых (с одного немецкого издания) я и доставил; а потом он требовал, кажется, окончание моей работы. Вскоре, однако, выяснилось, что рукопись моя затерялась, и я после того не мог ее получить ни лично (в проезды Москвой), ни через 3-ча.

      Жаловаться, затевать историю я не стал, и труд мой, доведенный мною почти до конца второй части – так и погиб "во цвете лет", в таком же возрасте, в каком находился и сам автор. Мне тогда было не больше двадцати двух лет.

      У Кетчера я бывал не раз в его домике-особняке с садом, в одной из Мещанских, за Сухаревой башней. Этот дом ему подарили на какую-то годовщину его друзья, главным образом, конечно, Кузьма Терентьевич Солдатенков, которого мне в те годы еще не удалось видеть.

      В посмертных очерках и портретах, вошедших в том, изданный тотчас после кончины А.И.Герцена, есть превосходная характеристика Кетчера-друга, с которым Герцен впоследствии разошелся, и заочно. Охлаждение произошло со стороны Кетчера, вероятно испугавшегося дальнейшей фазы революционной эволюции своего московского закадыки. Кетчер у Герцена как вылитый, со всеми беспощадными подробностями его интимной жизни, вплоть до связи с простой женщиной – связи (кажется, впоследствии узаконенной), которая медленно, но радикально изменила весь его душевный облик.

      И вот в такой период "перерождения" и зазнал я этого курьезного москвича, званием "штадт-физика" города Москвы, считавшегося еще в публике другом Герцена и Бакунина, Грановского, Огарева и всех радикалов 40-х и 50-х годов.

      Такого же точно литературного Собакевича я не знавал, не исключая и М.Е.Салтыкова! Кетчеровский "смех" сделался легендарным. Слово "смех" слишком слабо… Надо было сказать "хохочущее ржание", которое раскатисто гремело после каждой фразы. Он был виртуозный ругатель. Про кого бы вы ни упоминали, особенно из петербургских писателей, он сейчас разражался каким-нибудь эпитетом во вкусе Собакевича. Помню, в один из наших разговоров от него особенно круто досталось Полонскому и Некрасову – одному по части умственных способностей, другому по части личной нравственности, и то и другое по поводу изданий их стихотворений, которые он должен был корректировать, так как их издала фирма "Солдатенков и Щепкин". Вся Москва десятки лет знала кетчеровскую огромную голову, и его рот с почернелыми большими зубами, и его топорно сбитую фигуру в вицмундире медицинского чиновника.

      Дома он по утрам принимал в кабинете, окнами в сад, заваленном книгами, рукописями и корректурами, с обширной СКАЧАТЬ