Невыдуманный Пастернак. Памятные встречи (сборник). Василий Ливанов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ доложили, что арест Пастернака подготовлен, «лучший друг писателей» вдруг продекламировал:

      – «Цвет небесный, синий цвет…»[22], – А потом изрек. – Оставьте его, он – небожитель.

      Так друзья Пастернака – грузинские поэты, которых он сделал всемирно известными своими переводами, волей судьбы спасли своего собрата. В подготовку ареста входили и «обличения» Пастернака в центральной прессе типа «…советская литература не может мириться с его поэзией…» и проч., уничтожение новой книги стихов «Избранное» (1917–1947) и, по всей вероятности, арест Ивинской. И конечно, против автора должны были свидетельствовать страницы не оконченного еще романа.

      Борису Леонидовичу не спеша, с садистским наслаждением давали понять, какая участь его ожидает.

      Осознавая свое бесправие и бессилие, Борис Леонидович внутренне готовился встретить уготованную ему участь.

      Прощался с друзьями.

      В нашем семейном архиве есть две фотографии Пастернака, датированные 1949-м годом.

      На первой, подаренной моему отцу, надпись:

      «Спасибо тебе за годы, проведенные вместе.

      Они много мне дали. От тебя всегда веяло манящим, замысловатым, драматическим духом искусства. Ты был его выразителем, его воплощением. Это не прощание, но это было, замкнулось, прошло, – со мной будет что-то другое».

      На второй фотографии Пастернак запечатлен на фоне переделкинской веранды. Она надписана моей матери:

      «Женичка, прости, у меня нет фотографий, где я не был бы рожей. Вот тебе на память. Спасибо тебе за “Рождественскую звезду”, которую мне внушила елка на твоих именинах. Твой дом в течение всех этих лет восполнял мне исчезновение и убыль той вдохновляющей среды и атмосферы, которую должны были бы давать время и общество. Отчего я оглядываюсь сегодня назад на эти годы? Я с ними прощаюсь с благодарностью в каком-то хорошем, счастливом смысле.

Б. П. 11 апр. 1949 г.».

      Слова о «небожителе», скорее всего по велению Сталина, были преданы широкой огласке. Борис Леонидович был последним, кто поверил, что угроза ареста его миновала.

      Пастернак и Маяковский

      Борис Леонидович бессчетно возвращался к одному и тому же воспоминанию.

      Московской ночью, бредя откуда-то из гостей, он и Маяковский присели на скамейку безлюдного в этот поздний час Тверского бульвара.

      – Я был тогда очень знаменит, – рассказывал Пастернак. – Мы сидели молча, и вдруг Маяковский попросил: «Пастернак, объявите меня первым поэтом. Ну что вам стоит». И, помолчав, добавил: «А я сейчас же объявлю вас вторым».

      Из-за частых повторений (кстати, для Пастернака несвойственных!) я запомнил этот рассказ дословно.

      Рассказанное Борис Пастернак не комментировал, и продолжения эта странная история у него не имела. Слушатели воспринимали рассказ как новое свидетельство мрачноватого СКАЧАТЬ