«Все мы хлеб едим…» Из жизни на Урале. Дмитрий Мамин-Сибиряк

Чтение книги онлайн.

      – А ты, Аннушка, не тово…

      В это время в воротах показался сгорбленный седой старик в ветхой пестрядевой рубахе; он из-под руки посмотрел на Сарафанова, и по его выцветшим сухим губам проползло что-то вроде улыбки.

      – Это ты, Павел Иваныч? – медленно проговорил старик, не отнимая руки от глаз.

      – Давай отворяй ворота да принимай гостей, – распоряжался Сарафанов, здороваясь со стариком. – А ты, умница, наставь самоварчик поскорее. До смерти заморились. Чистый хаос, Аннушка!

      – Ишь, как лошадь-то пересобачили, – говорил старик, отворяя с тяжелым кряхтеньем ворота. – Никак, прямо из городу?

      – На обыденку, Шептун.

      Пока Сарафанов переносил наш багаж куда-то в заднюю избу, хозяин с каким-то шепотом медленно распрягал лошадь. Я только теперь хорошенько рассмотрел его. Он был гораздо сильнее, чем казался с первого раза, хотя ему, видимо, перевалило уже на восьмой десяток. Старческое лицо, совсем серого цвета, с большим носом и жиденькой бородкой, производило неприятное впечатление, особенно когда он медленно останавливал на одной точке болезненно пристальный взгляд своих ястребиных серых глаз и начинал беззвучно шевелить губами. В руках у Шептуна была длинная черемуховая палка, на которую он должен был опираться, потому что ноги сильно ему изменяли.

      – Ишь, как его нашептывает, – говорил Сарафанов, кивая головой на старика. – От этого самого и Шептуном прозвали.

      Широкий крестьянский двор был окружен низенькими бревенчатыми постройками: «стайки» (хлевы) для скота, амбары, сеновал; небольшая перегородка открывала вид на задний двор, где ходила хромая лошадь, и на длинный огород с низенькой совсем черной баней в глубине. Все пристройки и самая изба были крыты по-крестьянски драницами, а не тесом. Широкое грязное крыльцо, крытое соломой, сильно покосилось и немного отстало от корпуса избы; под ним что-то живое визжало и хрюкало. На всем кругом лежала печать разлагающейся старости, и видно было, что некому приколотить отставшую доску и поправить покосившийся столб.

      – А тебе кто будет Анна-то? – спрашивал Сарафанов, когда старик подошел к нам.

      – Анна-то… А тебе на что?

      – Да так я спросил. Раньше не видал, ровно, у тебя никого из баб-то…

      – Анка работница мне будет. Хлебом кормлю, а она, стерва, за воротами все стоит…

      – Та-ак… Такие ее годы, твоей Анки, что ей стоять, видно, за воротами!

      III

      Нам была отведена задняя изба, куда мы и прошли.

      – А это у тебя что? – спрашивал Сарафанов, указывая старику на валявшиеся по столу и по лавкам книги, на висевшее на стенке ружье, чей-то сильно подержанный казинетовый сюртук и старый патронташ.

      – Это… А это Лекандра живет у меня, так его муниция, – равнодушно объяснил Шептун, остановившись у порога.

      – Какой Лекандра?

      – Да учитель наш, Лекандра… СКАЧАТЬ