Жернова. 1918–1953. Книга вторая. Москва – Берлин – Березники. Виктор Мануйлов

Чтение книги онлайн.

      Проглотив слюну, вдруг заполнившую рот, Бабель заговорил торопливо, подобострастно изгибаясь мешковатым телом:

      – Видите ли, товарищ Косиор, мне стало известно, что в Подникольском произошло восстание, вот я и… Собственно, у меня никаких намерений… Я, можно сказать, по собственной инициативе, – бормотал он под немигающим волчьим взглядом хозяина Украины. – В основном, как писатель, а не как представитель соответствующих органов. Есть задумка написать о коллективизации, о ее, так сказать, размахе в историческом смысле, о роли руководящих органов партии, ее вождей… Товарищ Сталин гениально предвосхитил размах исторического, так сказать, развития, и каждый большевик-ленинец…

      Взгляд Косиора придавливал, леденил душу, связывал язык, обволакивал тело липким страхом. Бабель споткнулся на слове, подумал, что надо бы что-то лестное сказать и о самом Косиоре, тем самым погасить волчий огонек в его глазах, но мысли путались, как путались они когда-то давным-давно, когда пьяный казак-буденновец шел на Исаака Эммануиловича с вытянутой вперед окровавленной саблей, которой он только что перерезал горло старому еврею.

      – Если вы, разумеется, не возражаете, – потухшим голосом закончил свою путанную речь Бабель и жалко улыбнулся. При этом знал, что улыбается именно жалко, но очень надеялся, что не просто жалко, а обезоруживающе жалко, что такая улыбка растопит не знающее жалости сердце Косиора. Сердце казака-буденновца таки растопило: тот не дошел двух шагов до Бабеля, пьяно качнулся, сплюнул и пошел прочь.

      – Здесь не цирк и не театр, товарищ Бабель, – жестко нарезал слова Станислав Викентьевич, не опуская волчьих глаз. – Здесь идет классовая борьба, непримиримая и бескомпромиссная. Любопытных могут больно задеть локтем. Случайно. – Помолчал, потер бугорчатый подбородок широкой пятерней. – Впрочем, дело ваше. Можете оставаться. Но под ногами не путаться. Начальник охраны проводит вас на квартиру. – И снова уткнулся в бумаги, давая понять, что разговор окончен.

      Бабель шмыгнул носом и попятился к двери.

      Молчаливый начальник охраны повел Исаака Эммануиловича в одну из ближайших от площади хат, с большими окнами, плотно прикрытыми ставнями, с добротными хозяйственными постройками.

      – Тут живут справные хозяева. Завтра будут их кулачить, – говорил он короткими фразами, тщательно выговаривая слова. – Мужиков нет: бунтовали, сидят в холодной. Остались одни бабы. Они вас прилюбят.

      Поднявшись на резное крыльцо, он громко постучал ножнами щеголеватой офицерской сабли в дубовую дверь. Через минуту за дверью послышались шаги, женский голос тревожно спросил:

      – Кто там?

      – Открывай, хозяйка! Принимай ночлежника!

      Громыхнул засов, дверь приоткрылась, свет керосиновой лампы вырвал из мрака перепуганное женское лицо, большую шаль, накинутую на полные плечи.

      – Вот, баба, прими постояльца. Накорми, спать СКАЧАТЬ