Самая лучшая сказка Леонида Филатова. Юрий Сушко

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ так: если мужик – дурак, это ужас, кошмар, это предел. А если женщина дурочка (не говорю – дура) – это как бы ничего, терпимо. Но когда ты понимаешь, что ты имеешь дело уж совсем с интеллектуальным болотом – это уже воздействует на половую сферу. И невозможно вообще дальше двинуться – потому что сознаешь, что человек совершенно другой по составу крови, существо другого подвида… И с ней играть в любовь, напрягаться на какие-то подвиги… уже просто нельзя.

      Всенепременный свидетель романа друга и Наташи Варлей Владимир Качан считал: «Она слишком серьезно и требовательно относилась к любви, нет в ней той самой дозы безответственности, которая необходима, вероятно, для «легких» отношений между мужчиной и женщиной. Поэтому ей не слишком-то везло в ее личной жизни».

      В Натальином альбоме есть трогательные стихи с посвящением «Л. Ф.»

      Ты где?

      Ты пишешь ли стихи?

      Живешь ли

      тихо-мирно-радуясь?!

      А я пишу.

      Взлетаю. Падаю…

      И полыхает

      жизнь нескладная,

      Как горстка

      веточек сухих,

      Никем не брошенных

      в очаг

      Добра, тепла

      и понимания…

      Замучили

      воспоминания

      И я ношу —

      ношу, как мантию, —

      Боль

      На худых своих плечах.

* * *

      У Нины Шацкой, по ее собственному признанию, складывалась достаточно странная, неказистая и нелегкая театральная судьба. После института подалась было вслед за Золотухиным в театр имени Моссовета. Приготовила для показа отрывок из какой-то дурацкой пьесы Софронова «Обручальное кольцо», кажется. Показалась. Ан нет, тогда не взяли. Но запомнили. Буквально через год раздался суматошный звонок из «Моссовета»: «У нас ЧП, актриса не приехала. Выручайте, Ниночка! Мы же помним, как вы замечательно показывали фрагмент из этого спектакля, умоляем, спасите, сыграйте главную (!) роль!» Нина собралась с духом и сказала: «Да». Хотя ни текста не знала, ни мизансцен, ни партнеров, ничего ровным счетом. Звонок раздался в пять, а спектакли тогда начинались в восемь. Минус время на дорогу, грим. На то, чтобы выучить слова, оставалось часа полтора. На ватных ногах пришла в театр, ее начали одевать-гримировать, а она текст зубрит, а помощник режиссера в это время ей на ухо пытается объяснить, что нужно делать на сцене. Но сыграла. И даже танец какой-то сплясала.

      С той поры со своими сценическими ролями (уже на Таганке) она, как правило, справлялась самостоятельно, без всякого участия властной режиссерской руки. «Единственный спектакль, где я прошла весь репетиционный период, c cерьезной читкой и репетициями, – это «Чайка» в постановке Соловьева. Тут я впервые словила актерский кайф, – признавалась Нина. – А так почти все мои роли были «домашними работами».

      Может быть, сама была виновата, задумывалась она и тут же находила всему оправдание: «Потому как ненавижу начальство и ненавижу несправедливость. Я могу казаться такой мудрой Тортиллой, СКАЧАТЬ