Странствия по поводу смерти (сборник). Людмила Петрушевская

Чтение книги онлайн.

      Теперь же в государственных архивах все уже закрыто, тема чувствительная, все запрещено к получению на руки, и больше истории доносов, арестов и расстрелов не напишешь, поскольку по решению сверху нельзя стало нарушать права потомков палачей на секретность.

      Но права погибших в ГУЛАГе и их родственников нарушать можно.

      А доносчики были палачами, что тут скрывать.

      И потом, пепел, который стучал в сердце Веры и ее отца, потомка казненных Советской властью, был не нашим пеплом.

      Пепел после казней имелся в Средневековье в результате сгорания костров и людей, привязанных к столбу.

      Тогда он и мог стучать сыну сожженного в самое сердце.

      Правда, у гитлеровцев пепел тоже был, но не после каждого сожженного, а групповой, массовый, в лагерных крематориях.

      Он стучит в сердце всему человечеству, но когда ужас один на всех, групповой, массовый, то он как-то остается не твоим личным, не собственным горем.

      Мало ли, Кампучия. Там даже вырезали печень у мертвецов, чтоб не пропадала, и ели.

      Мало ли в Африке президент угощал этим же своих зарубежных гостей, говорят, и советских представителей, с кем его страна завязала сердечную дружбу. После него в дворцовом личном холодильнике нашли человеческое мясо.

      И у нас, да, почти 20 миллионов погибло в лагерях.

      Да и у нас какой пепел мог стучаться в сердце, какой мог быть пепел в ГУЛАГе у Полярного круга. Дрова-то изводить, печь топить на вечной мерзлоте!

      Казнили доходяг, не годных к работе на рудниках, просто и тоже в коллективе – подсаживали тридцать человек по норме в открытый грузовик и при температуре воздуха −45 °C везли до соседей и обратно. И складировали до весны с бирками на ступнях, по причине вечной мерзлоты не имея возможности вырыть братские рвы.