Завещание поручика Зайончковского. Мариэтта Чудакова

Чтение книги онлайн.

      – Сейчас в России надо или жить, или не жить. Нельзя приезжать домой на каникулы и делать перед самим собой вид, что ты в ней живешь.

      И прибавил:

      – Тут и живя-то не поймешь иногда ни черта, что происходит. А уж издаля!..

      Женя однажды пристала к нему – почему бы все-таки ему не поехать на годик хотя бы преподавать в Америку? Втайне она была бы не прочь прокатиться с папой в эту таинственную страну. Поучиться немножко в американской школе, где, как рассказывают, школьники что хотят, то и делают – на голове всю дорогу ходят.

      А папа ответил коротко и серьезно:

      – Я в России нужен.

      И еще Женя вспомнила одну телекартинку. Ей тогда было то ли семь, то ли восемь лет. Смотрели передачу. На телеэкране за ресторанным столиком с белой скатертью, с бокалами празднично искрящегося шампанского один симпатичный корреспондент с прибалтийским акцентом задает Владимиру Спивакову вопрос под конец длинного телеинтервью: «А могли бы вы ради чего-либо бросить свое дело, оставить свою профессию музыканта?»

      Женя, хоть и была еще мала, но подумала: «Глупый какой вопрос!»

      А Спиваков задумчиво так, медленно отвечает, что если бы он знал, что такой ценой можно было бы дать нормальную жизнь, возможность развития всем детям России, то – да. Ради этого можно пожертвовать своей музыкой. И добавляет еще медленнее – «И жизнью».

      Женя хорошо помнила, что на этих словах у нее сами собой полились слезы, и она скорее убежала в свою комнату, чтобы мама и бабушка не увидели.

      – Ну, поехали дальше, – заторопился Федя, энергично потрепав напоследок Тосю за мягкие уши.

      А Женя вежливо спросила:

      – Можно я послушаю?

      Федя милостиво кивнул головой.

      – Вот статья 20, часть первая – «Каждый имеет право на жизнь». Ну, я на этом даже останавливаться пока не буду. Я уже давно понял, что у нас эту статью вообще никто почти не понимает.

      – Как это? – поразилась Женя. – Вроде понятно…

      – Тебе, может, и понятно. А другим непонятно. Они считают – зачем ребенку-инвалиду жить на свете?.. У нас полстраны, по-моему, думают, что человек должен доказать свое право на жизнь… В нашем селе – кого ни спрашивал… Ну, я сказал – про это я сейчас не буду, сложно очень объяснять. Зато следующую статью должен каждый знать, хотя в нашей стране она и не соблюдается вовсе. Но если знать – то можно требовать, чтоб соблюдали. А если никто ее знать не знает, она и соблюдаться никогда не будет.

      В общем, слушайте: «Статья 21, часть первая. Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления». И еще, Мяч, – часть вторая: «Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию…» Понятно?

      Мячик молчал подавленно. Все было непонятно, а признаться стыдно. СКАЧАТЬ