Рыцарь и смерть, или Жизнь как замысел: О судьбе Иосифа Бродского. Яков Гордин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Году в пятьдесят девятом у меня было стихотворение, начинавшееся строками:

      Ну что тебе? Хочешь хлеба?

      Молчи! Я знаю ответ.

      И заканчивалось:

      Ты все еще хочешь хлеба,

      Земная моя душа.

      Иосиф реагировал весьма резко. Естественно, в стихотворной форме. Но мне эти длинные «Стихи о пространстве» – в отличие от «Стихов о принятии мира» – не показал, очевидно, опасаясь меня обидеть. Я увидел их только в собрании Володи Марамзина.

      Земные пути короче.

      Прочны земные вещи.

      Земные истины проще

      и постигаемы легче,

      нежели притчи неба

      и путаницы созвездий.

      «…Ты все еще хочешь хлеба…»

      И за стихами ездишь.

      Смотрит недружелюбно

      солнце твое косое,

      как движется по окружности

      приплюснутый эллипсоид.

      Вторая строка второй строфы – иронический намек на вполне конкретное обстоятельство. Пять лет я работал в геологических экспедициях в Заполярье. Помимо того, что я таким образом зарабатывал на жизнь, я еще и был уверен, что найду там материал для стихов. Пассаж о недружелюбном косом солнце – реакция на привезенную мной из Северной Якутии в пятьдесят девятом году «геологическую поэму» «Жизнь дана живущим», и в самом деле отличавшуюся переизбытком брутальных деталей.

      Ему хотелось обратить меня в свою поэтическую веру.

      На всякий случай

      запомни «вчера»,

      «сегодня» тоже

      запомни, милый.

      Находятся оригиналы,

      разбивающие зеркала,

      чтоб мир оставался

      неповторимым.

      И далее он обыгрывал мотив из еще одного моего стихотворения о простоте вещей и жизни – «Я твердо знал, что камень прост, Что прост песок и даль проста…»

      Вообще-то, собственно поэтическая жизнь тех лет была с литературоведческой точки зрения весьма и весьма насыщенной. Но если сложный полемический рисунок поэзии Серебряного века тщательно исследован, то подобные явления нашего тогдашнего времени, во многом так и оставшиеся достоянием самиздата, опасаюсь, пройдут мимо исследователей.

      Уж если до сих пор не исследована скрытая и явная полемика между Кушнером и Бродским начала шестидесятых, то что говорить о явлениях менее значительных.

      Иосиф был значительно моложе большинства своих друзей – на пять-шесть лет. Но очень скоро разница эта перестала быть заметной, в том числе и внешне, – он стремительно взрослел, его физическое взросление удивительным образом шло вровень с интеллектуальным развитием. В середине шестидесятых годов он ощущал себя – и это было оправданно – уж во всяком случае не моложе меня, несмотря на пятилетний разрыв, хотя в его поведении долго сохранялось много мальчишеского. Незадолго до его ссылки мы выходили как-то из университетского общежития на улице Шевченко, тогда Симанской, он совершенно неожиданно кинулся к лежавшей в вестибюле штанге и с огромным трудом, но поднял ее. И был чрезвычайно СКАЧАТЬ