Война и мир. Том 4. Лев Толстой

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Non, Monseigneur, vous n’avez pas pu me connaître. Je suis un officier militionnaire et je n’ai pas quitté Moscou.

      – Votre nom? – повторил Даву.

      – Besouhof.

      – Qu’est-ce qui me prouvera que vous ne mentez pas?

      – Monseigneur![43] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.

      Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.

      В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.

      – Comment me prouverez vous la vérité de ce que vous me dites?[44] – сказал Даву холодно.

      Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.

      – Vous n’êtes pas ce que vous dites[45], – опять сказал Даву.

      Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.

      Но в это время вошел адъютант и что-то доложил Даву.

      Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.

      Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.

      Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что-то.

      – Oui, sans doute![46] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.

      Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.

      Это был порядок, склад обстоятельств.

      Порядок какой-то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.

      XI

      От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял СКАЧАТЬ