«От аза до ижицы…». Литературоведение, литературная критика, эссеистика, очеркистика, публицистика (1997—2017). Андрей Углицких

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ «революционных» монстров сначала в чёрные, ночные «маруси» тридцатых годов, а далее, в спецмашины психиатрических бригад семидесятых, и, наконец, в танковые колонны, с рёвом несущиеся незабываемо – ненастным Яблочным Спасом 1991 года по Ленинскому проспекту Москвы в сторону Центра…

      Но только ли в этом «Окаянные дни» оказались пророческими, только ли в этом!

      «Окаянные дни» – это ещё и исповедальная книга человеческого отчаянья, безысходного исступления. Писатель, находясь в состоянии аффективного ситуационного стресса находил первое время какое – то облегчение «выговариваясь» в дневник. Но поскольку «окаянщины» становилось всё больше, а силы душевные таяли – симптомы смятения нарастали. В первой части книги мы видим только одну ночную запись, во второй – их уже шесть (не мог уснуть ночью, мысленно полемизируя со своими оппонентами). Развёрнутая клиника тяжёлого невроза описывается самим Буниным, как «тупость, ко всему отвращение, потеря вкуса к жизни.. «…Вчера на базаре несколько минут чувствовал, что могу упасть… «» …Проснувшись, как – то особенно ясно, трезво и с ужасом понял, что я просто погибаю от этой жизни и физически, и душевно. И записываю я, в сущности, чёрт знает что, что попало, как сумасшедший… …Я два раза был близок к обмороку. Надо бросить эти записи. Записывая, я ещё больше растравляю себе сердце» (10 мая, 11,19 июня). Болезненное состояние усугубляло непонимание коллег, литературных знакомцев. Характерен в этом отношение эпизод с Ф. Ф. Кукушкиным (9 июня): «Я не сказал ему ничего ужасного, сказал только, что народу уже надоела война, и что все газетные крики о том, что он рвется в бой, преступные враки» – пишет Бунин, и продолжает: «И вдруг он оборвал меня со своей обычной корректностью, но на этот раз с необычайной для него резкостью: «Оставим этот разговор. Мне ваши взгляды на народ всегда казались – ну, извините, слишком исключительными, что ли…»

      …Сегодня опять перечитывал Бунина. Каким он был там, в эмиграции, на склоне дней своих? Может быть, таким:

      ***

      Лазурным прибоем разбужен

      Он смотрит часами в окно…

      Иван Алексеевич Бунин,

      По сути, и здесь, одинок,

      По – юношески непреклонен

      И резок в сужденьях своих,

      Но голос – уже монотонен

      И как – то болезненно тих…

      Когда он с собою в раздоре,

      А море чужое штормит,

      Изгнаннику кажется: море

      Березовой рощей шумит…

      Кстати, о словах «читать» и «чтить». Не общая ли, всё – таки, у них основа? Читая Бунина, я, тем самым, – чту его, ибо высшая форма уважения – это чтение.

      Представим себе на минуту ситуацию невозможную: Иван Алексеевич Бунин, чудесным образом, благодаря некоему эликсиру бессмертия, не умер, а преспокойно живёт среди нас, в 1998 году. Он видит то, что видим мы, слышит то, что и мы слышим, пережил СКАЧАТЬ