Дети декабря. Платон Беседин

Чтение книги онлайн.

      Блондинка говорит с акцентом. То ли чешка, то ли полячка. Может, словачка. В общем, откуда-то из Восточной Европы. Хорошо, если с еврейской кровью, как многие там: тогда окажется не только симпатичная, но и страстная.

      – А «вы» – это кто?

      – Мы европейцы, – ещё шире улыбается блондинка.

      Если мы хотим стать европейцами – иначе для чего в который раз собираемся на Майдан? – то нам определённо необходимо научиться так улыбаться. Или хотя бы улыбаться в принципе. Венгры, чехи, словаки, болгары, поляки освоили эту завещанную Дейлом Карнеги науку. До американцев им, конечно, ещё далеко, но путь осилит к дантисту идущий.

      – А ты из какой страны?

      – Чехия, – сообщает блондинка. Не люблю чехов и Чехию, это царство свингеров и порнографии, но девушка мне определённо нравится.

      – О, я был в Чехии!

      – Был? – русский она понимает так себе.

      – Да. Лет, – я прикидываю и ужасаюсь классическому «боже ты мой, как летит время», – восемнадцать назад. Прага, Карловы Вары…

      Я был в Чехии в двенадцать или в тринадцать лет. Надо уточнить у мамы; мама помнит всё. Отец вдруг захотел – интересно, где он взял деньги? – чтобы дети посмотрели Европу. Невыездные советские инженеры решили, что хотя бы сын с дочерью не должны прожить затворниками. Три лета подряд я и сестра ездили с туристическими группами: Чехия, Мальта, Германия.

      Жили в кампусе, в городке, название которого уже и не вспомнить. Рядом был сосновый бор и болотистый водоём с ордами комаров, стремящимися переночевать вместе с нами. В первую ночь меня покусали так, что на следующий день, покрывшись алыми блямбами, расчёсывая их до крови, я мечтал, как змея, сбросить ненавистную кожу. Чешская медсестра сначала дала мне вонючую мазь, а после, спустя полчаса насколько мучительного, настолько и терпеливого ожидания, сделала болючий укол; стало легче, блямбы уменьшились и побледнели.

      На вторую ночь нам выдали средство от комаров, и мы сразу распрыскали весь баллон, а после Зюзя и Аристарх, соседи по комнате, закупорив окно, курили, «травя гадов». Я, костеря Чехию, получал никотин на годы вперёд. Но вскоре свыкся и остальные дни спал нормально, пока в ночь перед отъездом старшие парни, согласно традиции, не измазали моё лицо зубной ментоловой пастой и не принялись тушить об меня «бычки».

      Тогда я сбежал: выпрыгнул из окна (зачинался рассвет) и пробрался на летнюю площадку, где остывали угли прощального костра. Подкинул бумаги, хвороста, крашеных, едко дымящих досок, раздул пламя и сидел так до завтрака.

      Днём нас вывозили из кампуса осматривать достопримечательности других городов. Я запомнил только Пражский Град: мощённые булыжником улочки и огромный серый костёл, поразивший меня тем, что внутри, оказывается, можно было сидеть. Хотя когда нас погрузили в автобусы, чтобы везти обратно в Киев, я вспоминал не костёл, а крепкое пиво «Радегаст», им упивался до комариной СКАЧАТЬ