Дети декабря. Платон Беседин

Чтение книги онлайн.

      Остаётся ждать. И смотреть на Майдан, на Хрещатик, исследуя музей революции под открытым небом.

      Когда активисты партии «Свобода» или те, кто казался ими, свалили памятник Ленину, отец – я заскочил к родителям по случаю приезда черкасских родственников, притащивших в клеёнчатых сумках рыбу и мёд, – воскликнул:

      – За что? Он же памятник!

      – Ну, – задумалась мама, пришедшая с кухни, и руки у неё всё ещё были в муке, – избавляются от наследия коммунистического прошлого…

      – Ты что это, мать? – хлопнул по коленям отец. – Сегодня памятник, завтра – человек. Мало им было бульдозера?

      Мама примирительно подняла белые руки:

      – Просто стараюсь разобраться в причинах.

      – Ну, знаешь ли, – ещё больше нахмурился отец.

      Когда приехали черкасские родственники и все расселись за буковым столом («Это тебе не сосна и уж точно не ДСП», – довольно стучала по дереву мама), отец, выпив привезённого «Златогора», вновь заговорил о памятнике.

      – По всей стране валить их надо! Чёрта рыжего! И труп с Красной площади вынести! – заявил в ответ седой дядя Назар (никаким дядей он мне по факту не был, но просил называть его именно так).

      – Что? Ты, стало быть, одобряешь? – добавляя градуса в беседу и рюмки, вскрикнул отец.

      – Андрей! – одёрнула мама.

      – Нет, мать, погодь! Я не могу понять, Назар, ты бандеровец, что ли?

      Они сцепились и успокоились только под утро, когда начатое после трёх бутылок водки «Златогор» массандровское «Каберне» свалило одного на пол, а другого – на буковый стол.

      Перед завтраком я слышал, как мама – это были её родственники – умоляла отца, чтобы тот «не молол языком», а он тихо, шипяще-стонуще отвечал. Наверное, соглашался, потому что отец всегда соглашался с матерью. Но днём, когда мы вышли с гостями осматривать севастопольские достопримечательности, всё равно подначивал: «Ну, не знаю, Назар, это всё-таки святое для русского человека место; пустят ли туда бандеровца, а?»

      Дома, когда черкасские родственники и мама ушли спать, а отец ложиться не стал, пробрался на кухню, чтобы побаловаться холодным «Львовским», я спросил:

      – Папа, вот вы с дядей Назаром спорите, а в Оранжевую революцию как общались?

      – А мы не общались, – заявил отец. – Да и какой он тебе дядя?

      Собственно, черкасские родственники не привлекали: от Назара всегда несло хлоркой, а его жена, Галя, переходя на русский язык, использовала немыслимое число ласкательных суффиксов, «Олечка, Вадимчик у тебя совсем взросленький стал», но ссориться с ними я не собирался, потому что в 2004-м у моей тогдашней девушки Любы, записанной в телефоне как «Люба ЯЯЯ», из-за политических споров разошлись отец и мать, и она билась в истерике, напрягая: «Это тупо, это предельно тупо!»

      Но тогда памятники не валили, а сейчас от Ленина, сделанного СКАЧАТЬ