ускорению процесса получения гражданства. Реальных действий, кроме слов и снисходительных похлопываний по плечу, конечно же, не предпринималось, но Робертович свято верил в справедливость западного мира и ради получения места в нем был готов терпеть плевки и подачки. Платили ему, естественно, мало. Ну, как мало. На житье хватало. Да и, справедливости ради, просили от него не много. Прорывных идей или даже глубоких знаний не требовалось. Полученных в совковой школе знаний с избытком хватало для преподавания в местном ВУЗе. Серьезной научной работы ему не предлагали. Он должен был лишь не выделяться. Стать как все. Выучить заведенный распорядок дня и ограничить свои желания до нужд среднего потребителя. И Сергей старался во всю, и со временем даже стал получать удовольствие от сытой размеренной жизни. Но уровень доходов его не устраивал. Безжалостное общество идеальных потребителей заставляло все время тянуться выше. Чтобы соответствовать своему социальному статусу, он вынужден был по вечерам продавать пирожки на языковых курсах в центре подготовки иммигрантов. Иногда он встречал там своих бывших соотечественников. Их было видно сразу, по живым искренним глазам, детской непосредственности, наивности и безотчетной вере в призрачные идеалы капитализма. Таких Робертович выделял сразу. Он мог почти безошибочно назвать срок, регион и причину, по которой они покинули родные края. Он любил разговаривать с новенькими. Уже на правах ветерана, с олимпийской высоты прожитых за границей лет, вещать об особенностях местного менталитета, давать советы, обнажать скрытые камни в процедурах получения заветного вида на жительство, хвастаться и безбожно врать о своих успехах и достижениях. Ему нравилось вызывать зависть со стороны наивных соотечественников, нравилось хотя бы на короткое время ощущать себя богатым, успешным и почти всемогущим. В такие минуты он реально верил своему вранью и был счастлив. Так он и жил с мечтой о полной интеграции в канадское общество, пока в один солнечный день все его мечты были перечеркнуты благодаря одному не в меру любопытному и трусливому еноту. Надо сказать, что Сергей ощущал грядущую беду задолго до встречи с упомянутым животным со слабым кишечником. Накануне судьбоносной встречи он завершил исследование, над которым он работал вместе с ненавистным профессором, а вернее вместо профессора, и которое, по его разумению, должно было прорвать плотину отчуждения и принести, наконец, заслуженное признание, а вместе с ним почет и место в научном сообществе страны. На этот раз точно. Профессор клятвенно обещал указать его фамилию среди авторов. Жизненный опыт говорил об обратном, но Сергей давил сомнения в зародыше. Не может же француз быт скотиной настолько? Расставаться с прочно засевшими в голове советского интеллигента мифами о справедливости западного мира было страшно. Крушение идеалов – всегда перелом. Всю
СКАЧАТЬ
