Арсений и Андрей Тарковские. Родословная как миф. Паола Волкова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Арсен, Асик, как называли его в семье. Фотографии детей, дивно одетых, холеных, напоминают детские фотографии Владимира Набокова. Так же, как елисаветградские женщины ни одеждой, ни внутренне не отличаются от столичных дам Петербурга, не отличаются и дети. Елисаветград, как мы писали выше, был провинцией, но не был провинциальным.

      В архивной папке «Тарковские Арсений и Валерий» читаем: «В раннем детстве я читал очень мало и сказок в книгах не любил. У меня была няня, которая заменяла мне всякую книжку». Сохранилась фотография Арсения с няней. Мы снова возвращаемся к точке отправления всех наших поездов – к Арине Родионовне, к традиции. Историк Соловьев, вспоминая свое детство, пишет буквально теми же словами: «Все книги мне заменяла няня. Я готов был слушать ее бесконечно, особенно перед сном». Неторопливые наивные голоса, были, небылицы, «образы, встающие из трав».

      Я учился траве, раскрывая тетрадь,

      И трава начинала как флейта звучать,

      Я ловил соответствие звука и цвета,

      И когда запевала свой гимн стрекоза,

      Меж зеленых лазов проходил, как комета,

      Я-то знал, что любая росинка – слеза.

«Я учился траве…»

      Мария Даниловна после рождения Валерия не работала, и все свое время и внимание отдавала детям. Спустя семьдесят лет отблески золотого сна детства возникают в стихах Арсения Тарковского.

      Мария Даниловна воспитывала детей по самой передовой педагогической системе доктора Макса Фребеля. Он был чем-то вроде Спока наших дней. Согласно руководству Фребеля, всем детям до пяти лет полагалось носить девчоночьи платья, и наказывать повышением голоса, чуланом, линейкой по рукам категорически возбранялось. Никакого насилия над личностью.

      «У детей должно быть золотое детство. У меня оно было… Меня очень любили. Мне на день рождения пекли воздушный пирог. Вы, наверное, даже не знаете, что это такое?… И прятали его в чулан. А я туда однажды пробрался и стал отщипывать корочку по кусочкам. Вошел папа, взял меня на руки и стал приговаривать: „Это у нас не Арсюша, это зайчик маленький…“ Я очень любил отца. И брата Валю»[13].

      Арсений часто писал о своем детстве, особенно, когда ему в жизни приходилось лихо, он нырял в глубокие теплые воды прошлого.

      Оттуда возникал образ городского Казенного сада, где гуляли нарядные дамы с детьми, пили лимонад, ели мороженое.

      …Я и Валя

      Сидим верхом на пушках у ворот

      Казенный сад, где двухсотлетний дуб,

      Мороженщик, будка с лимонадом

      И в синей раковине музыканты.

      Июнь сияет над Казенным садом,

      Труба бубнит, бьют в барабан, и флейта

      Свистит, но слышно, как из-под подушки:

      В полбарабана, в полтрубы, в полфлейты

      И в четверть сна, в одну восьмую жизни.

      Мы оба

      (в летних шляпах на резинке,

      В сандалях, в матросках с якорями)

      Еще не знаем, кто из нас в живых

      Останется, кого из нас убьют,

      О СКАЧАТЬ