На краю Самхейна. Мария Фомальгаут

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ а меня обвиняют… Еще с детства, где-то в садике, Супов ваш окошко разбил, я к этому окошку и близко не подходил даже, и потом…

      Ладно, не о том речь.

      Так что вот это самое обидное. Как это у других людей получается, наворовал, наубивал, сухим из воды вышел, тот же Одоевский… чш, про Одоевского ни слова… благодетель наш…

      – Ну а чего ради мне идти, а потом орать, что убили?

      – Того… чтобы не подозревал никто…

      – Честно, не я…

      Одоевский чешет нос.

      – Блин, хотел ведь камеры поставить, и нате вам… уж никак не думал, что в спальнях камеры ставить придется…

      – Еще не хватало, в спальнях! – Маргарита топорщит перья, громкая, наглая, задним числом думаю, жалко, что Эльзу хлопнули, жалко, что не Маргариту…

      Чш, чш, что я думаю вообще…

      – А снаружи… никто не заходил? – спрашиваю, хватаюсь за соломинку.

      – Я те зайду снаружи, если кто снаружи заходил, нам вообще всем хана будет… Делали-делали герметизацию, еще снаружи кто-то войдет… – Одоевский чешет переносицу, – нее-е, это из наших кто…

      И опять смотрят на меня. Оба. Вот это хуже всего, что на меня, почему на меня,

      Одоевский берет меня под локоть.

      – Пойдем.

      – К-куда?

      – Пока под арестом подсидишь, потом…

      Холодеет спина.

      Мир уходит из-под ног. Раскрываю рот, готовлю какие-то слова, это не я, не я, не я, точно вам говорю, не знаю, кто это сделал, герметизацию дома проверьте, а то знаем мы герметизацию эту, вот так вот проверим все на тридцать три раза, и останется какая-нибудь лазейка в километр, входите, люди добрые…

      Ничего не успеваю сказать.

      Мир за окнами летит кувырком, дома складываются, как карточные, бешеный ураган подхватывает то, что было Москвой…

      – Началось, – шепчет Одоевский.

      Солнце над горизонтом сжимается в точку. Исчезает. Темная тень падает на мир, чувство такое, будто кто-то погасил свет.

      Маргарита кричит. Отчаянно, пронзительно, жалобно, зажимает уши, визжит, визжит, хочется нахлопать её, чтобы не визжала… Задним числом думаю, может, под шумок забудут про меня, не поволокут под арест…

      Дом.

      Дом большой, Одоевский говорил, в нем сорок восемь комнат, у каждого из нас спальня, что-то вроде кабинета, отдельная ванная. Плазменные панели на стенах. Огромный зал. Бассейн. Хранилище, ну, без хранилища никуда.

      И много еще чего.

      Дом большой.

      И все-таки он кажется маленьким. Может, потому, что из этого дома уже не выйти. Никогда.

      Потому что там, снаружи – уже ничего нет.

      Прохожу мимо бассейна, мерзехонькое такое чувство, не чувство – чувствишко – вот сейчас загляну, а там труп. Неважно, чей. Но труп. Заглядываю. Ничего нет. Темная тень шевелится на дне, приглядываюсь, вздрагиваю, когда вижу матерого СКАЧАТЬ