Святость материнства. Сборник

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ он написал накануне, на могилу поставили большой деревянный крест, сделанный в церкви. От родителей пришла телеграмма, что приехать на похороны они не могут. Андрея все очень любили, и на отпевание и поминки собралось много народа.

      Шел Великий пост. Служба каждый день, усталость, масса дел. На девятый день помянули Андрея в трапезной и разошлись. У меня еще мелькнула мысль рассчитать сороковой день, но понадеялась на прихожан – столько их было на отпевании.

      И вот как-то в воскресенье я собираю детей в церковь, а Родион вдруг говорит:

      – Вари коливу (так он называл кутью).

      – Зачем?

      – Андрей говорит: «Ешьте коливу – меня вспоминайте».

      – Какой Андрей? У него кто-то умер? (У нас в приходе несколько Андреев).

      – Да нет, наш Андрей. Он сам умер.

      Я с недоверием посмотрела на Родю. Но всё же рассказала батюшке. Тот сказал, чтобы сварила кутью и отнесла в церковь.

      – Помянуть никогда не лишне.

      Я сварила и в церковь пришла с мисочкой поминальной кутьи. Там подошла к одной «церковной бабушке», бабе Шуре, и спросила, когда сороковой день со смерти Андрея. Баба Шура всплеснула руками:

      – Да вчера было!

      – Какое там! Три службы подряд, замотались.

      – Ну хоть кутью-то сварили? Нет… Я протянула мисочку:

      – Вот Андрей просил кутью кушать и его поминать. Придя домой, я долго тормошила Родиона:

      – Как Андрей тебе про кутью сказал?

      – Пришёу и сказау! (Родечка не выговаривал «л»).

      – Но как?

      А он непонимающе смотрел на меня своими зелеными глазами и всё повторял:

      – Ну, сказау, и сказау.

ЛЕПЕСТОК 3-Й. ГОСПОДИ, ТЫ ЗНАЕШЬ!

      Родион всегда удивлял нас. Он не особый фантазер, довольно замкнутый и молчаливый мальчик, хотя и сорванец. Но в свои три-четыре года он иногда говорил такое, что мы понимали: для него открыт такой мир, который для нас (да и для всех) является закрытым. Случай с Андреем был далеко не единственным.

      Как-то Родя приболел и лежал в кроватке. Вообще, он болел всегда без каких-либо капризов и слёз. Тихо лежал, сложив руки на груди, держал любимую икону святого целителя Пантелеимона и приговаривал:

      – Грешиу, грешиу. Теперь лежи, Родя, не греши.

      Но однажды я услышала громкий плач и, подойдя к его кровати, увидела, что он просто заливается слезами.

      – Что ты, Родя? Тебе так плохо?

      И вдруг он начинает взахлеб просить:

      – Мама, молись за бабушек!

      – За каких бабушек?

      – Которых мы с папой отпевали (Родя с трех лет ходил с папой на отпевания, кое-где помогал, зажигал свечи, подавал кадило).

      – Да что такое? – пугаюсь я.

      И тут Родя начинает рассказывать:

      – Ты думаешь, когда бабушек в гробу в землю опускают, они там остаются? Нет, они глубже проваливаются, СКАЧАТЬ