Уроки жизни. Юмор, сатира, ирония. Валерий Николаевич Казаков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ помог жене накрутить через мясорубку мяса и настряпать пельменей.

      Когда пельмени уже были готовы, он, глядя куда-то в сторону, несмело осведомился, не мучился ли перед смертью бедный поросенок? Что об этом говорили мужики? И Анастасия Павловна, стараясь быть серьёзной, ответила, что Трифон Силантьевич, вообще-то, большой мастер забойных дел, у него рука легкая. От такой руки скотина разом погибает…

      А пельмени из свежего мяса получились очень даже вкусные, и когда Николай Алексеевич их ел, он никак не мог решить для себя, что для него сейчас важнее – сытость или нравственность? Когда же хорошенько наелся, то понял, что с полным желудком о нравственности рассуждать как-то заметно легче.

      Новогод

      Так в Пентюхино сокращенно называют новогодний праздник, не потому, конечно, что есть еще Первомай и прочие праздники с названием в одно слово, а просто так, ни с того ни с сего.

      Новогод Николай Алексеевич всегда ожидает с радостным нетерпением. А как же иначе, ведь это праздник из детства, из той далекой поры, когда заветный кулек конфет представлялся вершиной счастья, когда само ожидание манящего кулька наполняло душу так же, как сейчас может наполнить её лишь поцелуй любимой женщины, подаренный случайно между слов в общей праздничной суматохе. И любимая женщина у Николая Алексеевича тоже есть, это Татьяна Стерлядкина. Эта женщина празднично красива, восхитительно свободна и удручающе равнодушна.

      Когда Татьяна танцует, Николай Алексеевич любуется пленительным полетом её ног, парящими складками её платья, загадочным профилем и глазами, отражающими разноцветные огни елки. Его манит к ней, но так танцевать он не умеет. Он вместе со всеми топчется на одном месте под музыку Давида Тухманова и видит перед собой внушительную фигуру Анастасии Павловны, от которой пахнет духами примерно так же, как из платяного шкафа – нафталином. Анастасия Павловна улыбается ему, и ее щеки от частых морщинок становятся похожими на гармошку. Он тоже силится улыбнуться ей, но не может и с виноватым лицом понимает, что до веселья ему не хватает пары рюмочек водки. Вот выпил бы эти сто граммов водки, съел три-четыре скользких парящихся пельменя, потом поддел на вилку ядреный тверденький огурчик – вот тогда все было бы в порядке.

      Когда очередная песня закончилась, Николай Алексеевич оставил жену и вышел в фойе отдышаться. Там было холодно, как в погребе, накурено до ощущения тумана, и в этом тумане стояли полукругом мужики. Один из них что-то рассказывал, а остальные громко смеялись. Николай хотел подойти к мужикам, немного послушать, о чем они говорят, но передумал и прошел мимо, на улицу. В дверях кто-то обогнал его и, проскрипев по снегу подошвами сапог, заскочил за бревенчатый угол клуба. Николай Алексеевич немного потоптался на крыльце и, сжавшись от холода, проследовал туда же. За углом Дома культуры скопилось уже человек пять мужчин, и все они аккуратно писали в широкую трещину СКАЧАТЬ