Теория прогресса. Геннадий Прашкевич

Чтение книги онлайн.

      На острове Врангеля (еще до войны) мама разыскала в пургу заблудившегося в тундре геолога. По рыхлому снегу без лыж прошла за сутки почти двадцать километров. Переплывала на байдарке знаменитую Большую полынью. Душа в душу жила с местными эскимосами. С одним (его звали Аньялик) Вовка даже подружился. Аньялик приезжал в Ленинград учиться в Институт народов Севера и приходил к Пушкарёвым в гости. Курил короткую трубку, пил чай, звал маму на остров Врангеля. «На острове без тебя пусто, умилек, – говорил, сладко щуря глаза. – Мы олешков для тебя пасем, умилек. Мы тебе зверя морского бьем. Все эскимосы тебя ждут, Клавдя!»

      Или бабушка. Она уже десять лет живет в Игарке. «При могиле деда».

      Дед умер в начале тридцатых, а баба Яна все равно в Ленинград не возвращается. «Мне легче так. При могиле». Хотя на самом деле живет не при могиле, а в обыкновенном низком бараке, срубленном из черной лиственницы. Через весь барак тянется длинный коридор, заставленный бочками, кадушками, ларями и сундуками. В таком коридоре удобно играть в прятки, качать «зоску», стучать медяками о косяки. Яну Тимофеевну побаиваются все взрослые, потому что была она крупная и жилистая, лихо умеет ругаться и всегда попыхивает самодельной деревянной трубкой. Когда баба Яна приезжала в Ленинград, в большой пятикомнатной квартире Пушкарёвых сразу начинало пахнуть трубочным табаком и все начинали смеяться и вспоминать. «А ты слушай да ложку не выпускай из руки, – покрикивала баба Яна на Вовку. – Я из тебя Амундсена сделаю!»

      Это была ее мечта: вырастить из тонкошеего внука Амундсена.

      Вовка уже знал, что Руал Амундсен – это великий полярный путешественник, но почему-то ему казалось, что сделать из него Амундсена означает, прежде всего, тайное желание бабы Яны научить его лихо ругаться и курить трубку. Правда, когда однажды в туалете он тайком затянулся удушливым трубочным табаком, баба Яна лично вздула Вовку так, что мама удивилась: «Он же еще ребенок!»

      «Крепче вырастет!»

      Время от времени Вовкины родители надолго исчезали – очередная зимовка.

      Тогда в Ленинграде опять появлялась баба Яна, и жизнь становилась жутковатой и интересной. Жутковатой потому, что баба Яна следила за каждым Вовкиным шагом, даже в школу заглядывала, а интересной потому, что баба Яна разрешала Вовке копаться в отцовском книжном шкафу. Стояли там книги по метеорологии и радиоделу (на что баба Яна и рассчитывала), но, к величайшему своему удовольствию, Вовка находил среди них и «Альбом ледовых образований», и «Лоцию Карского моря», и даже старую подшивку «Мира приключений», и толстенный том «Грозы и шквалы». Это позволяло ему держаться на равных в беседах с закадычным корешом Колькой Милевским – единственным, кого признавала баба Яна.

      «Этот самостоятельный! Этому верить можно!»

      Учился Милевский вместе с Вовкой, но свободное время проводил в ремонтной мастерской своего дяди-слесаря. Чинил мясорубки, паял кастрюли. Случалось, пригоняли в мастерскую СКАЧАТЬ