Бунт Дениса Бушуева. Сергей Максимов

Чтение книги онлайн.

      Бушуев очень торопился, надо было съездить на дачу, а вечером быть в Политехническом музее, где ему предстояло читать на литературном вечере. За Еврейским кладбищем шоссе вскоре вытянулось в ровную широкую ленту. Бушуев дал полный газ. Машина рванулась, набирая скорость. Ровно и монотонно гудел мотор. Длинный дощатый забор по правую сторону от шоссе слился в серую сплошную полосу.

      Солнце било в глаза. Денис опустил козырек над стеклом. Но и козырек не спасал. Мокрый, блестящий асфальт, как от зеркала, отбрасывал жаркие, веселые лучи солнца. И в этом черно-стальном блеске он вдруг увидел прямо перед собой миниатюрную фигурку девочки, выбежавшую на шоссе за мячом. Боковым взглядом, в какую-то сотую долю секунды, он заметил между кюветом и забором старушку в темном зимнем пальто, стоявшую на тропинке. Ему хорошо запомнилось ее испуганное, белое, как известь, лицо и то отчаянное движение рук, с которым она бросилась на шоссе через кювет.

      Все, что произошло потом, Денис никогда не мог восстановить в точности в памяти. Ему запомнилось лишь, что действовал он подсознательно, повинуясь не разуму, а какому-то инстинкту отчаяния. Схватив мяч и заметив мчавшийся на нее автомобиль, девочка метнулась сначала назад, потом – к другой стороне шоссе, заметалась и вдруг присела на мокрый асфальт, в ужасе охватив руками головку в вязаной шапочке, из-под которой выбивались растрепанные кудряшки волос. Тормозить было поздно. Денис резко свернул направо. Машина взвизгнула, перелетела кювет, стукнулась колесами о наружный край кювета, вымахнула на тропинку и врезалась в высокий забор, дробя и ломая старые доски. Последнее, что еще помнил Денис, это – то, что правой рукой, предплечьем, он успел перед ударом машины о забор прикрыть лицо.

      Потом наступил мрак. И – тишина.

      В начале апреля Ольга Николаевна Синозерская уезжала с дочерью в Крым. Уезжала надолго, месяца на полтора. Допросы, в связи с побегом брата из концлагеря, продолжавшиеся почти целый месяц, измотали ее в конец. Аркадий Иванович настоял на том, чтобы она взяла отпуск.

      За неделю до отъезда, погожим днем, Ольга отправила на прогулку четырехлетнюю дочь Танечку вместе с матерью покойного мужа Еленой Михайловной, а сама принялась за разборку бумаг и старых писем. Деревянная зимняя дача, в которой Ольга снимала небольшую комнату на втором этаже, стояла всего лишь в пяти километрах от Москвы, неподалеку от шоссе, в старом запущенном саду, настолько густом, что летом солнце совсем не заглядывало в окна.

      Комнатка была маленькая, тесная. У единственного окна стоял небольшой письменный стол, у левой стены – кровать, на которой спали Ольга и Танечка, по другую сторону окна стоял старый плюшевый диван, на нем спала Елена Михайловна. Посреди комнаты кривился круглый обеденный стол; в углу, у двери, нелепо выпячивался платяной шкап, к боку его прилепилась высокая этажерка, туго набитая книгами.

      Писем было немного. Это были письма за последние три года, те, что приходили после ареста и расстрела мужа. СКАЧАТЬ