Самоучки. Антон Уткин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ гений прошел совсем рядом, и я хорошо видел его остановившиеся глаза.

      – Придуманное искусство – это уже не искусство, – заметил мой новый знакомый.

      Очередная порция рубинового вина смягчила мою нетерпимость. С этой минуты я принялся разглядывать экспозицию несколько более благосклонно, но еще позволял себе рассуждать:

      – Как на это посмотреть. Это ведь тоже придумать надо: ветку спилить, скотч купить. Ю-то что об этом говорит? – сказал я, робко поглядывая на гения, безжизненную руку которого вот уже минуту безжалостно трясла и мяла какая-то пожилая женщина с пучком седых волос на затылке и кошельком из джинсовой ткани, который покоился у нее на груди.

      Несколько мгновений толстяк осмысливал мои слова, болтая в стаканчике остаток вина, потом спросил:

      – Вы кто?

      – В каком смысле? Пока никто. Студент вообще-то.

      Толстяк покачал головой с таким видом, как будто знал ответ наперед. Он стряхнул со своей лоскутной жилетки черные капли пролитого вина и заговорил уже спокойнее:

      – Губит людей социология, губит.

      В этот момент гений прошел еще ближе, и я хорошо видел, с каким мучением ему давался каждый шаг. Очевидно, он слышал мои слова, потому что повернулся и посмотрел на меня своими студеными глазами. Они были настолько неподвижны, что нельзя было разобрать, какое выражение скрывается в этом взгляде.

      – А вы что же, в самом деле смысла ищете? – спросил толстяк миролюбиво.

      – Боюсь, что так, – ответил я.

      – Это все социология, – снова сказал он. – Подумать только.

      Мне показалось, что он вот-вот заплачет – так проникновенно это прозвучало, и я ощутил, что неизлечимо болен социологией.

      – Вот, кстати, и Граббе…

      Голова моя сокрушенно закачалась, словно давая понять, что я очень разделяю его недоверие относительно человеческого рода, по крайней мере относительно некоторых его представителей. Я еще пытался защитить принципы, но при виде всеобщего воодушевления махнул рукой и, потягивая искрометное, соглашался решительно со всем. Пустота стен казалась мне уже исполненной вдохновенного, первозданного смысла. «Надо же, – думал я, – ничего лишнего, святая простота», а ветку на куске картона я соединил с удивительной волей мужественного творца. Мне показалось даже, что на мгновенье и я усмотрел в ней смысл – тоже первозданный. Она казалась мне образом, символом, знаком. Мой собеседник почувствовал слабину и глухо зарычал:

      – Вербальная культура умирает, визуальная наступает.

      – А то нет, – милостиво согласился я.

      – Никто больше ничего не читает. Буква шелухой становится.

      – Еще бы, – отвечал я с воодушевлением. – В самый корень глядите.

      Вокруг бурлило море общения. В гомоне голосов я различал свой собственный:

      – Сюжет умер, фабула сгнила – все передохло. Впрочем, туда и дорога.

      Белые СКАЧАТЬ