Солдат и Царь. Два тома в одной книге. Елена Крюкова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ вспыхивали и умирали голоса. Иногда перекрещивались. Нельзя было понять, кто говорит и что. Ни одного знакомого слова.

      «А может, я в плену. И это госпиталь австрияцкий».

      Порывался встать. Изо всех сил уперся локтями в матрац. Боль прошила руку насквозь, а потом туго стянула ее – и кровь перестала ходить в ней туда-сюда.

      Шире распахнул глаза: прямо над его головой с потолка, изукрашенного виноградной лепниной, свешивалась тяжеленная, как германский танк, массивная люстра.

      Он прижмурился.

      «Чего доброго, рухнет… Ринется вниз… Аккурат мне на лобешник…»

      Прислушался: тихо, зимняя тишина, и снаряды не рвутся.

      «А может, возьмут да подорвут все это великолепье сейчас. Как ахнет…»

      Повернул на подушке увесистую, как грузчицкая гиря, голову.

      В зимнем белом мареве моталась ширма, за нею кто-то тяжко, долго опять стонал.

      Донесся заполошный крик:

      – Сестричка!.. Мамочки! Мамочки! Ма…

      Крик сорвался в белизну, треснул и раскололся бесстрастным льдом. Каблуки опять стучали. Кто-то спешил, бежал.

      «Опоздали… может, он уже…»

      – Доктор! Доктор! – Голос сестры взвился чисто и ярко, будто не в госпитале она стояла – на морском побережье, и чайки в выси отвратительно, пронзительно вопили. – Пожалуйста! Подойдите! Скорее!

      Куда она кричала, в какую белую пропасть?

      Кто-то шел, тяжело переваливаясь; чуть слышный, доносился легкий древесный хруст паркета.

      – Ах ты боже ты мой…

      – Доктор! Что принести? Вы командуйте! Я мигом!

      – Деточка… тащите из Петровского зала шприцы… они там кипяченые стоят… в железном кювезе… прямо у входа столик, увидите… быстро!

      Каблуки стучали быстро и часто, и погас, исчез дробный стук.

      Ширма качалась, вздымалась и скрывала за собой то, что никому видеть нельзя было; если на полях сражений они все умирали на виду, на глазах друг у друга, у железных широколобых адских машин, у командиров и неба, то здесь, в лазарете, все должно быть шито-крыто.

      – Бедный ты… – вслух прохрипел Лямин.

      И не понять, кому вышептал: то ли ему, за ширмой, то ли себе.

      Стук опять появился и нарастал. Превратился в легкий частый звон.

      «Словно кобылка медными, бедными подковами подкована. Пьяным кузнецом…».

      Из-за ширмы доносились резкие вскрики, они кромсали и протыкали насквозь белый воздух; потом снова полоумные стоны, будто кто-то то ли пел, то ли длинно, смертно плакал. Бормотанья, увещеванья, куриный клекот, зверий рык, голоса звенели и спотыкались, сыпали черное зерно бесплодных слов. Люстра над головой не качалась – висела ровно, тяжко. Не горела: темнела, она одна, мертвая, а вокруг нее медленно, странно загорались другие люстры – одна, другая, третья, четвертая, пятая. Горящие танцевали, хороводом ходили вокруг мертвой, почернелой.

      «Лампы СКАЧАТЬ