Тосты Чеширского кота. Евгений Бабушкин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ а я думал, что ты грузин какой-то, – сказал Панфил, – a тут вон оно что… Прадедушка, говоришь… Стихи тут пописываешь… Тебе Мандельштам не родственник?

      Я вздохнул ещё раз. Мандельштам не был моим родственником.

      – Ну и ладно, не родственник и хорошо, – вдруг потерял интерес к теме Панфил, понявший, что, не имея такого родственника, я вряд ли составлю ему поэтическую конкуренцию.

      Другие аспекты моего происхождения его вообще мало интересовали.

      Чучундра, чтоб я не зазнавался, заявил, что в его роду были шляхтичи, вятичи, рюриковичи и два рабиновича. Хотя насчет рабиновичей – это еще не точно.

      Джаггер добавил, что у Чучундры были в роду пустоболы и китайские императоры, и закрыл было национальную тему, но случившийся неподалеку Батя, учинил мне допрос.

      – Так что, только прадедушка яврей? – спросил он сурово, – а дедушка? Тоже? А другая родня?..

      – Эх! – махнул рукой Батя, явно чем-то расстроенный, – что же всё как-то в жизни не так…

      – Чего ты, Батя, – удивился я, – чего пригорюнился?

      – Потому что, Бабай, если бы у меня прадедушка был яврей, – объяснил мне Батя, – то я не в леспромхозе бы жопу всю жизнь морозил. А сидел бы себе где-нибудь в Африке и бананы бы ел.

      – Батя, но ведь Бабай тут с нами живет, – вон даже в армию умудрился попасть, мудило такое, – попытался образумить Батю Джаггер.

      – Да какой он яврей, – разочарованно махнул на меня рукой Батя, – он так, одно название. Добрый он, куревом делится. Я их видал, явреев-то, в клубе у нас, в леспромхозе на плакате. Сионские агрессоры. Урки настоящие! Бабай не похож…

      – Ладно, – сказал я, – не могу же я быть похожим на всех сионистских агрессоров сразу…

      Пора было собираться в караул. Мы уже были готовы выйти под неверный свет полярного сияния, но Панфил объявил, что почитает нам стихи. И почитал…

      …Человек, пронзивший кистью время,

      Гений всех времен, эпох и дат,

      Дарит взгляд ушедших поколений,

      Позволяя сделать шаг назад.

      Станет звук увядшим и бесплотным,

      Стих умолкнет и умрет язык,

      Но живут нетленные полотна —

      Сжатый меж столетиями миг.

      Было ль у людей пещерных слово?

      Память стерла тот наивный век,

      Но бегут наскальные бизоны

      Сквозь века. И вечен этот бег!

      А теперь в цене маститых шайка…

      Что ж, не в первый, не в последний раз

      Истина, таланты возвышая,

      Не умрет, в отличие от нас.

      Сколько живописцев позабыто,

      Сколько будет позабыто впредь.

      Всех пропустит время через сито,

      Разделяя золото и медь.

      Человек, пронзивший кистью время,

      Верь в себя. Для остальных – пиши

      Боль свою на полотне сомнений,

      Краской выжимая из души.

СКАЧАТЬ