От Терека до Карпат. Владимир Коломиец

Чтение книги онлайн.

      Для казаков разум был высочайшей святыней, может быть, потому, что брошены они были в такие дебри жизни, где не было никакой святости.

      О своей прошлой жизни вспоминать не любили, потому что жили надеждами на будущее.

      Бога поминали, когда было неизмеримо тяжело, и забывали, когда становилось легко, хотя это бывало и весьма нечасто. Когда клялись, сомневаясь, вспоминали Бога еще чаще и осмотрительно сходили с места, чтобы гром кары небесной не поразил их.

      Один из полководцев, желая узнать больше о казаках, с осторожностью спрашивал: «Имеют ли казаки что-либо общего с немецкими наемниками, или похожи на турецких янычар?» На это ему ответили, что казаки отличаются от всех, так как нет у них ничего от немецкой упорной машины военной, ни от янычарской жестокости – это и войны, и хлеборобы, и рыбаки, любящие земные радости, веселые и певучие, хорошие ораторы и заводилы, впечатлительные, но и добродушные. Любят форму, но пренебрегают деньгами, идеалисты в отношении рода людского, но привередливые в отношении товарищества. Более же всего казаки не любят осторожничанья в жизни своей, в особенности же в военных поступках, каждый старается быть впереди всех, потому их с полным правом можно называть войском героев, и тут у них нет никакой разницы, все одинаковы – от атамана до рядового казака.

      Казачьему полку была дана задача найти врага. Отступая, русские войска наносили немцам и австрийцам такие удары, что они местами отстали на целый переход, местами даже сами отступали. Теперь фронт был выровнен, отступление кончилось, надо было, говоря технически, войти в связь с противником.

      Казачья полусотня под командованием Никиты Казея, как один из цепи разъездов, весело поскакала по размытой весенней дороге под блестящим, словно только что вымытым весенним солнцем.

      Три недели они не слышали свиста пуль, музыки, к которой привыкаешь, как к вину, – кони отъелись, отдохнули, и так радостно было снова пытать судьбу между красных сосен и невысоких холмов.

      Справа и слева уже слышались выстрелы: это наши соседние разъезды натыкались на немецкие заставы. Перед терцами пока все было спокойно: порхали птицы, в деревне лаяли собаки. Однако продвигаться вперед было опасно. У них оставались открытыми оба фланга. Разъезд остановился, и Никита со взводом казаков решил осмотреть чернеющий справа лесок. Они рассыпались лавой и шагом въехали в лес. Заряженные винтовки лежали поперек седел, шашки были на вершок выдвинуты из ножен, напряженный взгляд каждую минуту принимал за притаившихся людей большие коряги и пни, ветер в сучьях шумел совсем как человеческий разговор, и к тому же на немецком языке.

      Они проехали один овраг, другой – никого. Вдруг на самой опушке, уже за пределами назначенного им района, они заметили домик, – не то очень бедный хутор, не то сторожку лесника.

      – Если немцы где-то поблизости, они засели там, – показывая рукой, громко сказал СКАЧАТЬ