Философия поэзии, поэзия философии. Евгений Рашковский

Чтение книги онлайн.

      Но пораженья от победы

      Ты сам не должен отличать.

      «Время говорить»

      Одно из «волшебств» востоковедной науки как одной из неотъемлемых основ исторического познания – умение объемного, «голографического», или же «двуполушарного», видения и понимания истории. С одной стороны, как бы левым полушарием, воспринимать мip в его относительной законосообразности и предсказуемости, в четко обозначенной специфике и, стало быть, в относительной замкнутости, неконвертируемости и потому временной обреченности социальных укладов, верований, ментальных структур, институтов. Но – с другой стороны – как бы правым полушарием, вслед за мистиками, пророками, поэтами, философами, путешественниками, а позднее – за великими политэкономами Нового времени, развивать в себе и сообщать другим некую культуру видения мipa в непреложном контекстуальном единстве, в неотступности и насущности общих человеческих проблем.

      В нынешний отрезок времени словосочетания «общечеловеческие проблемы», «общечеловеческие ценности» подчас способны вызвать лишь снисходительную, спесивую ухмылку, как если бы коренные темы индивидуального и группового существования людей – темы любви, одиночества, власти, жертвы, нищеты, смерти, надежды, ревности, отчаяния, встречи – подлежали бы «разнесению»[174] по жестким формационным, цивилизационным, национальным, субкультурным или Бог весть еще по каким рубрикам.

      Библейские занятия, в частности, и занятия Ветхим Заветом[175] – здесь я солидарен с покойным Тойнби периода расцвета его творчества – есть

      одна из важнейших и всегда насущных востоковедных эвристик. И мой собственный внутренний опыт – опыт историка, вынужденного стечением личных обстоятельств по сей день параллельно заниматься библейскими, современно-востоковедными и славяно-российскими исследованиями, – чем дольше живу, тем более укрепляет меня в убеждении, что библейские занятия, как часть более широких востоковедных занятий, учат понимать историю в ее человеческой диалектике единства и дискретности, преемственности и возмущений, взрывов и восстановлений. Но, увы, зачастую под знаком людских поражений[176]. Воистину -

      Но что есть история, как не странное созвучное единство рыданий и смеха, поисков и потерь, речи и молчания?

      Несколько общетеоретических позиций

      Мы прорастаем сквозь тысячелетия и тысячелетия прорастают сквозь-нас. И если всматриваться СКАЧАТЬ