Катаев: «Погоня за вечной весной». Сергей Шаргунов

Чтение книги онлайн.

      В повести «Зимний ветер» Петю Бачея, в котором хорошо узнаваем автор, после ранения (совпадающего с катаевским) на станции Яссы чуть не расстреляли корниловцы. Он бросился из лазарета к коменданту, требуя поскорее отправить в тыл, чем вызвал у того бешенство, да еще и сипло прокричал в толпе солдат: «Нас почему-то держат здесь и мы, того и гляди, попадем немцам в плен!» Ночью Бачея арестовали, заперли, но на рассвете толпа солдат освободила своих товарищей, а заодно и его.

      На мой вопрос, действительно ли у Катаева случился конфликт с военным начальством и он попал в переделку, его сын ответил: «В данном случае почти уверен, что что-то было – запомнил ощущение большой опасности, может быть, смертельной».

      К тому времени Катаеву осточертело воевать, а за шумную «антивоенную» речь и в самом деле могли «коцнуть».

      Но вполне вероятно, что он едва избежал не корниловской расправы, а солдатского самосуда, ведь как сказано в другом месте: «Всякий раз, когда Пете приходилось пробираться сквозь толпу среди настороженных, пронзительных солдатских глаз, которые с грубым недоверием провожали не по времени нарядного офицерика, он чувствовал себя хуже, чем если бы ему пришлось идти через весь город голым», а возлюбленная героя сообщает ему о своем отцегенерале: «Полное разложение. Солдатня совсем взбесилась… Вытащили из вагона и чуть не растерзали. Он насилу вырвался».

      В 1942 году по дороге в Ташкент Катаев со свойственной откровенностью и показной самоиронией рассказал попутчику литературоведу Валерию Кирпотину о том, как пытался спастись во время Первой мировой (нашел время для рассказа!).

      «“Хоть бы заболеть”, – постоянно тенькало у него в голове. И вот холодной, предосенней ночью он решил искупаться в ручье. Долго купался и лежал в студеной воде. И хоть бы что – на следующий день чувствовал себя необыкновенно окрепшим и бодрым».

      Пересказ Кирпотина перекликается с эпизодом из «Юношеского романа», когда двойник автора, Саша Пчелкин леденит себя в ночной воде лимана, надеясь на воспаление легких: «Это был не столько страх физического уничтожения, страх телесной смерти, а и страх смерти души».

      Раненный в бедро вновь оказался в Одессе, где пролежал в госпитале до ноября. Там он не забывал писать – например, любовные «Три сонета» Ирен Алексинской и рассказ о фронте «Ночью», отправленный в журнал «Весь мир», но запрещенный цензурой Временного правительства: «Красота, красота!.. Неужели же и эту дрянь, вот все это – эти трупы, и вши, и грязь, и мерзость – через сто лет какой-нибудь Чайковский превратит в чудесную симфонию и назовет ее как-нибудь там… “Четырнадцатый год”… что ли! Какая ложь!»

      Ему был присвоен чин подпоручика, но получить погоны он не успел и был демобилизован прапорщиком.

      После ранения приказом по 4-й армии от 5 сентября 1917 года № 5247 он был награжден орденом Святой Анны 4-й степени («Анна за храбрость» – шашка с красной лентой темляка, которую называли «клюквой») и обрел личное дворянство, не СКАЧАТЬ