Пушкин в русской философской критике. Коллектив авторов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ но по внутренним причинам неспособные ценить ее истинного значения, требующие от нее рабской службы практическим целям. К этой черни менее всего могут принадлежать, конечно, земледельцы, пастухи и ремесленники, не ради их мнимого демократического преимущества, а просто по отсутствию у них (особенно во времена Пушкина) всякого формального образования, вследствие чего, не имея о поэзии никаких мнений, они не могут иметь и ложных. Значит, пушкинская «чернь» могла набираться только из людей среднего и высшего общества, то есть из единственной тогда публики поэта, и набираться, очевидно, не в силу общественного положения, а в силу того внутреннего личного свойства, которое немцы окрестили филистерством, а римляне обозначили: profanum vulgus[69]. Ведь этот profanum vulgus имеет мало общего с плебейством, и ему противополагаются никак не патриции. А кто же? Справимся с Горацием:

      Odi profanum vulgus et агсео.

      Favete linguis: carmina non prius

      Audita, musarum sacerdos,

      Virginibus puerisque canto[70].

      Непосвященной черни противополагаются… девы и мальчики, то есть, на современном языке, самодовольным и непроницаемым филистерам противополагаются юные, внутренно девственные души (хотя бы и в старческих телах), души, открытые для всего истинно прекрасного и высокого, будь оно и неслыханным прежде – carmina, non prius audita.

      На вопрос «черни», какая польза нам от твоей песни? – поэт гневно отвечает:

      Молчи, бессмысленный народ,

      Поденщик, раб нужды, забот!

      Несносен мне твой ропот дерзкий.

      Ты червь земли, не сын небес.

      Тебе бы пользы все – на вес

      Кумир ты ценишь Бельведерский.

      Ты пользы, пользы в нем не зришь;

      Но мрамор сей ведь бог!.. Так что же?

      Печной горшок тебе дороже:

      Ты пищу в нем себе варишь.

      О Пушкине разные люди бывали разного мнения. Но, кажется, никто никогда не признавал за ним безвкусия и слабоумия. Но какая высокая степень безвкусия нужна была бы для того, чтобы бранить «поденщиками» действительных поденщиков и укорять людей, материально нуждающихся, за эту их нужду, и какая высочайшая степень слабоумия потребовалась бы для того, чтобы изобразить поэта пререкающимся с действительными поденщиками о статуе Аполлона Бельведерского! А ведь именно такое беспредельное безвкусие и такое беспредельное слабоумие пришлось бы приписать Пушкину, если только его «народ» признать за действительный простой народ и в презрительно гневном отвращении и вражде поэта к этому народу видеть проявление «аристократизма». Но вот с каким холодно-надменным, лицемерно-наглым издевательством обращаются к поэту эти мнимые «поденщики»:

      Нет, если ты небес избранник,

      Свой дар, божественный посланник,

      Во благо нам употребляй:

      Сердца собратьев исправляй!

      Мы малодушны, мы коварны,

      Бесстыдны, злы, неблагодарны;

      Мы сердцем СКАЧАТЬ