– Это не имеет значения, – сказал Грэхем. – Мысленно я уже видел ее.
– Конечно, – сказал Предуцки, – я видел вас в программе Прайна.
– У нее были зеленые глаза, да?
– Точно такие, как вы сказали.
– Ее нашли раздетой?
– Да.
– На ней было много ножевых ран?
– И это так.
– И жуткая зверская рана в горле?
– Все верно.
– Он изуродовал ее тело?
– Да.
– Как?
– Страшно, – ответил Предуцки. – Я полагаю, мне не следовало рассказывать вам, потому что ужасно даже слышать об этом. – Предуцки сжал пальцы. – Он вырезал кусок ее живота. Вырвал, как пробку, с пупком в середине. Жуть…
Грэхем закрыл глаза и содрогнулся. Эта… Пробка… Он начал покрываться испариной, ему стало плохо. У него не было видения, только сильное ощущение случившегося, предчувствие, от которого трудно избавиться.
– Он вложил этот кусок… в ее правую руку и сжал пальцы.
– Вот здесь вы обнаружили тело?
– Да.
Следователь отвернулся от окровавленных пятен на стене и с любопытством взглянул на Грэхема. «Не надо так смотреть на меня, – подумал Грэхем. – Я не хочу знать об этом».
Он бы наслаждался своим ясновидением, если бы оно позволяло ему предсказать резкое повышение цен на рынке, а не последствия маниакального насилия. Он предпочел бы угадывать имена выигравших на скачках лошадей, а не имена жертв убийств.
Если бы он мог управлять своим даром… Но это было невозможно, и он чувствовал свою ответственность за развитие и применение своего природного дара. Он верил, возможно, подсознательно, что, делая так, он хотя бы частично компенсировал тот страх, который окружал его последние пять лет.
– Что вы думаете о надписи, которую он нам оставил? – спросил Предуцки.
На стене за туалетным столиком были строки стихов, написанные кровью:
Ринта рычит, мечет молнии в небе нависшем;
Алчные тучи клокочут в пучине[2].
– Есть какая-нибудь идея, что это значит? – спросил Предуцки.
– Боюсь, что нет.
– Узнаете поэта?
– Нет.
– И я тоже. – Предуцки печально покачал головой. – У меня нет хорошего образования, только год колледжа. У меня не было средств. Я читаю много, но непрочитанного еще больше. Если бы я был более образованным, может быть, я бы знал, чьи это стихи. Но я должен знать. Если Мясник тратит время, чтобы СКАЧАТЬ
2
Перев. С. Степанова.