Следы на мне (сборник). Евгений Гришковец

Чтение книги онлайн.

      Некоторые поздоровались с Михалычем. Михалыч всем кивнул.

      Еду брали и платили деньги в одном окне, которое вело на кухню. Окно было обито жестью, оттуда вкусно пахло едой. В этом окне можно было увидеть большую плиту, на которой стояли огромные кастрюли, и двух тёток в халатиках. Про такие халатики пишут: «они когда-то были белыми». Выбора еды не было. Точнее, еда была без выбора. Один суп, одна каша и один компот. Хлеба можно было взять сколько угодно.

      Суп названия не имел. Кашу никто не брал, каша была гороховая. Компота брали по два стакана. Ещё мужики все брали по стакану сметаны. И все ели только суп, несколько раз подходя за добавкой.

      А мне, чёрт возьми, так захотелось этой гороховой каши. Но я не решился её попросить. Особенно после того как мужик, который брал еду перед нами с Михалычем, от каши отказался категорически.

      – Какая у вас каша?! – переспросил он. – Гороховая? Да ты её своему мужику отнеси, глядишь, его ночью подкидывать будет, – сказал он в окошко тёткам и гордо оглянулся на всех, кто сидел в столовой. Все засмеялись. – А мне ещё в Яшкино туда и обратно три раза дёрнуться. А у меня противогаза нету, – опять все засмеялись.

      Я попросил суп и компот.

      – А мне кашки, девчата, положите, – сказал Михалыч. – Я на крыше до вечера просижу, а там ветерок, знаете ли, птички поют. Красота! Женя, захвати мою кашу, – сказал он мне и подмигнул. – А мне ещё супчика-голубчика налейте. Без супа какая работа? Так, возня! Ни сердцу, ни здоровью.

      Я отнёс тарелку с супом и кашей за стол у окна, успел сходить за компотом, хлебом, ложкой и вер нулся к столу, а Михалыч всё болтал с поварихами.

      Потом он бережно-бережно двумя руками взял свою тарелку с супом. В каждой руке у него ещё было по два куска хлеба. Супа ему налили, что называется, с горкой. Он осторожно пошёл в мою сторону, глядя своими мутными голубыми глазами прямо на суп. Ноги он не переставлял, а передвигал тихонечко, шаркая сандалиями по полу. Поверхность супа чуть-чуть дрожала.

      Вдруг он слегка споткнулся или оступился, а может быть, просто потерял равновесие от напряжения и ответственности. Короче, он качнулся вперёд, и половина супа пролилась на пол. Михалыч с грустью посмотрел на пролитое, виновато огляделся по сторонам, убедился, что на него никто не смотрит (смотрел только я, но он этого не видел).

      – Ну вот, ёбаный супчик-голубчик! – сказал он тихо и сам себе, перешагнул через пролитый суп и подошёл к столу. – Вот что лень с человеком делает. Хотел сразу две горошки на ложку, – сказал он садясь. – А кашу я тебе взял. Ешь, ешь. Здесь они её хорошо делают, видишь, как разварили. Ешь, не стесняйся. Музыку я люблю, нюх у меня слабый, а сплю я крепко… – проговорил он грустно, поднося кусок хлеба ко рту, а ложку к супу.

      К вечеру мы сделали больше половины работы. Закончили, когда стало темно. Я очень устал и проголодался, но был уверен, что можно было закончить весь сарай за день. Я даже что-то в этом роде сказал Михалычу.

      – А СКАЧАТЬ