След в след. Владимир Шаров

Чтение книги онлайн.

      Кто был хозяин здесь, предвидел большой падеж,

      В начале осени балтийской ветер гнилой

      Несет дожди, и с ними уходит дух живой.

      Кто ходит за тобой? Пастух твой знает, когда ты упадешь.

      В земле вода проложит корни свои,

      И, укрепясь, где дерево стояло, начнет ручей,

      Ствол дерева, покрытый мхами, – он неизвестно чей,

      Он здесь лежит всю осень, он дышит от земли.

      Петр, до крещения Симон Моисеевич Шейкеман, был старшим сыном гомельского кантора Моисея Шейкемана, имя которого в середине прошлого века знали многие евреи черты оседлости, и сотни из них приезжали в большую гомельскую синагогу послушать его необыкновенно сильный и мягкий голос. Самый чтимый в то время в Белоруссии раввин Соломон Тышлер из Гродно говорил, что у него добрый голос и Господь всегда слушает его. Гомельские евреи, молившиеся вместе с ним, тоже считали так, и семь лет, пока он пел, молитвы их доходили до Господа, в городе не было ни одного погрома и община, насколько это вообще возможно, процветала.

      Много раз Моисея Шейкемана приглашали петь большие синагоги Киева, Одессы, Минска, Лодзи, однажды его несколько дней обхаживал антрепренер застрявшей в городе итальянской труппы: их баритональный бас, на котором держался репертуар, умирал в больнице. Антрепренер сулил ему всероссийскую славу, но Шейкеман и ему, и другим отвечал отказом. Кажется, это было связано не столько с местным гомельским патриотизмом, сколько с желанием вообще уехать из России. Такая возможность действительно представилась (его пригласили занять место кантора в главной пражской синагоге), но уже тогда, когда он петь не мог.

      Осенью шестьдесят четвертого года Шейкеман простудился, болезнь перекинулась на легкие, к январю он, кажется, поправился, стал выходить, пробовал петь, но в марте все пошло по второму кругу и куда серьезней. Начался туберкулезный процесс. Как только в городе это стало известно, евреи собрали большую сумму денег, и он был отправлен лечиться в одну из швейцарских клиник. Доехал с трудом, но болезнь захватили в самом начале, и через три года он вернулся в Гомель практически здоровым, только без голоса. Болезнь началась с горла, с голосовых связок, и они уже не восстановились. Надо сказать, что с тех пор голос исчез из семьи навсегда, никто из четырех детей Моисея Шейкемана, родившихся после его возвращения из Швейцарии, в отличие от старших, не обладал никакими способностями ни к пению, ни к музыке.

      Три года его болезни полностью разорили семью. Кроме собранных на лечение денег, отдавать которые было не надо, Шейкеманы задолжали очень большую по тем временам сумму. Частично деньги выплатили, продав дом в Гомеле, после чего вся семья переехала в маленькое приднепровское местечко Речица, Эсфирь была оттуда родом; оставшийся долг обязались покрыть в течение десяти лет. Как это сделать, никто не знал. Что было дальше, мне не очень понятно, но по некоторым СКАЧАТЬ