Приворотное зелье. Михаил Ульянов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ что они всю ночь гусарили. И упаси Боже кому-нибудь прийти на репетицию «под мухой» – они этого не потерпели бы.

      У вахтанговцев существовал неписаный кодекс правил поведения, которого все неукоснительно придерживались.

      Главное – дело. Это свято. Но какие бы ни были твои заслуги перед театром – самовосхваление, фанфаронство, задирание носа решительно пресекались. А потому никому в голову не приходило козырять, как это бывает в других театрах, своим званием, мол, я народный артист, а ты всего лишь заслуженный или вовсе «никакой».

      Не приняты были в нашей среде чрезмерная восторженность, славословие, лесть. Может, потому любая похвала ценилась высоко.

      В самом начале моей работы в театре режиссер радио Марина Александровна Турчинович записала в моем исполнении отрывок из романа «Молодая гвардия» Фадеева – «Руки матери». На следующий после эфира день ко мне подошел М. Ф. Астангов и, обратившись по имени-отчеству, сказал: «Слушал, как вы читали «Руки матери». Прилично. Прилично. Я вас поздравляю».

      Для меня это было дороже хвалебной рецензии.

      Эти правила и традиции помогали нам работать. Но надо признать, что наряду с ними были традиции, нарушение которых шло порой на благо театру.

      К примеру: вахтанговцы не допускали в свой клан «варягов». За семь десятилетий считанные единицы актеров пришли в театр со стороны. В их числе – М. Ф. Астангов, Н. С. Плотников, А. Л. Абрикосов.

      Многое потерял бы театр, не измени он этой своей традиции!

      Крупнейший актер своего времени, Михаил Федорович Астангов был известен как исполнитель роли Ромео в спектакле Театра революции, Гая в «Моем друге» Н. Погодина, поставленном в том же театре, Пастухова в «Первых радостях» К. Федина в Вахтанговском. Широкому зрителю он знаком по фильмам «Котовский», «Заключенные», «Мечта», «Русский вопрос» и другим.

      Астангов был истинным рыцарем театра, боготворил его. Он не работал в театре, а преданно служил ему. Он не играл, он жил на сцене. В его силах было вытянуть откровенно слабый спектакль. На Астангова ходили. Он обладал абсолютным вкусом, мало как кто другой знал и понимал театр. Суховато-суровый внешне, он мог неожиданно блеснуть остроумием, немногословный – выдать убийственную метафору.

      Поставили у нас в театре «Ромео и Джульетту». У меня там была роль герцога – это он произносит в конце знаменитое: «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте»… Я играл такого кондотьера, одетого в стиле средневековья, в кожу, с хлыстом в руке, подвижного, верткого. Я не выходил, а выбегал на сцену. Произнеся текст – убегал.

      На худсовете Астангов по поводу меня лишь бросил:

      – А этот урядник с плеткой, который носится по Вероне…

      И все. Как муху прихлопнул.

      В последние годы он играл все меньше и меньше. Мечтой его жизни были роли Гамлета и Ричарда III, но редко актеру выпадает такое счастье – роль, о которой он мечтает. И далеко не всегда виноват в этом руководитель СКАЧАТЬ